— Да, скоро войдем в порт, — он прищурился и указал длинным пальцем, — гляди, какой дворец отгрохал себе царь, как раз на возвышении. С его трона виден весь пролив и полуостров.

Прикрыв глаза ладонью, Филопоемен всматривался в даль. Да, вот и город с его храмами, домами бедных и богатых жителей, узкими улочками с жилыми и ремесленными кварталами. Дворец его зятя находился на горе — красивейшее величественное здание с мощными колоннами, и не знай старец обстановку, он позавидовал бы дочери.

Вскоре корабль пришвартовался, юркие рабы принялись таскать тюки на коричневых от загара спинах, и Филопоемен, поблагодарив корабельщика, отправился в город. Он сразу показался ему чистым и красивым. Рабы и рабыни мели улицы, по которым сновали горожане, одетые по-разному: кто бедно, кто богато и вычурно. Старик заметил узкую улочку, ведущую к дворцу, и пошел по ней, раздумывая, как увидеться с дочерью. Он миновал храм Диониса и приблизился к крепостной стене дворца, моля богов, чтобы Митридат, если он дома, его не заметил. Красивая рабыня с волосами цвета спелой ржи подметала возле железных кованых ворот, и Филопоемен, дождавшись, пока два воина — стражника в шлемах, повернутся в другую сторону, быстро сунул ей в руку пять золотых монет и прошептал:

— Мне нужно увидеть царицу.

Девушка покачала головой:

— Не получится без разрешения нашего господина. Возьмите свои монеты.

Он отодвинул ее ладонь, протягивавшую золотые, и умоляюще посмотрел на рабыню:

— Нет, нет, возьми их себе, а своей госпоже скажи, чтобы вышла на крепостную стену.

Красивая девушка немного подумала и, вероятно, решив, что монеты для нее не лишние, почти незаметно кивнула:

— Хорошо.

Дождавшись, пока рабыня скроется, Филопоемен отошел на несколько метров от стены и, сложив ладонь козырьком, посмотрел наверх, стараясь не пропустить дочь. И действительно, видимо, заинтригованная, Монима вскоре появилась на крепостной стене. Она не сразу заметила богато одетого горожанина, мельком взглянула, не узнав родного человека, но отец, скрестив два указательных пальца, вытянул вперед руки, и женщина, охнув, приникла к каменным зубцам. Этот жест показывал ей только Филопоемен, когда хотел поговорить с дочерью наедине.

Придя в себя, Монима бросилась по каменной лестнице вниз, провожаемая удивленными взглядами служанок, и, как юркая птичка, вылетела за ворота, сделав отцу предупреждающий жест рукой, чтобы стража ничего не заподозрила.

— Мне сказали, ты продаешь жемчуга, — промолвила она как можно спокойнее. — Заходи, чужеземец, я посмотрю твой товар.

Они прошли во двор, и Монима, схватив старика за локоть, повела его к скамейке, спрятанной за большой раскидистой чинарой. Они быстро обнялись, и Филопоемен, закрыв ладонью ее алый ротик, начал торопливо и взволнованно:

— Я приехал за тобой, дочка, потому что боюсь за твою жизнь. Митридат — жестокий человек, и если ты считаешь, что надоела ему, он может с тобой расправиться. Его руки по локоть в крови, на его совести смерть матери, брата, жены. Кроме того, мой зять коварен, подозрителен, и тебе с ним не справиться.

Ее бледное лицо порозовело, неглубокая морщинка, которая залегла на гладком лбу от переживаний, расправилась, и она улыбнулась:

— Отец, я готова. Мне не нужны ни вещи, ни драгоценности, которыми он когда-то осыпал меня. Афинаиде лучше остаться здесь, он даст дочери все необходимое, в то время как мне придется скрываться. Бежим, мой дорогой. — Она вскочила. — Здесь есть потайной выход из дворца, и он ведет в порт. Мы щедро заплатим корабельщикам, и они отвезут нас хоть на край света. Здесь много людей, которые не любят моего супруга и мечтают скинуть его. Но сейчас это трудно даже для римлян — у него самая мощная армия.

Она поразилась перемене, произошедшей в старике: он пылал гневом, его впалые щеки алели, как факелы, глаза блестели, длинные пальцы сжимались и разжимались с хрустом.

— Мы скинем его, дочка, — прошептал он, — я знаю, где таится его погибель. Что ты слышала о золотом коне?

Она подняла брови — красивые полукружья, оттенявшие зеленые глаза.

— Отец, мне ничего не известно о золотом коне.

Филопоемен сжал ее плечо и простонал:

— Прошу тебя, дочка, подумай, где Митридат может хранить главное сокровище своей жизни. От этого многое зависит.

Она зажала ладонями пылавшие виски и задумалась. Несколько раз ей приходилось видеть, как муж открывал какую-то дверь в конце мужской половины дворца и никогда никому не говорил, что спрятано за этой дверью. Может быть, тайная комната, где и находится золотой конь?

Она встала и потянула старика за руку:

— Пойдем, отец. Есть одно место, похожее на тайник. Но я могу ошибаться, а ошибка может стоить нам жизни.

Филопоемен не раздумывал ни секунды:

— Идем.

Она провела его во дворец, разговаривая со стариком как с торговцем и ни у кого не вызывая подозрений. На мужской половине никого не было. Митридат с утра отправился к своему сыну, которого сделал своим ставленником в Боспорском царстве. Оба ждали архонта — правителя Пантикапеи, который без распоряжения Митридата боялся сделать лишний шаг. Задыхаясь от быстрого бега, Монима прислонилась к маленькой дверце:

— Вот она, отец. Никто не знает, что находится там, внутри.

Филопоемену пришлось приложить усилия, чтобы открыть ее, и отец с дочерью оказались внутри. Узкий коридор, освещаемый факелами, заканчивался лестницей с крутыми ступенями, которая вела вниз. Монима и Филопоемен, рискуя упасть, побежали по неровным ступеням, и им показалось, что они спускаются в царство мертвых. Потратив на спуск долгие полчаса, они оказались внизу, и коридор раздвоился. Оба выбрали дорогу более протоптанную — и не ошиблись. В конце коридора, в нише, озаренная большим факелом, выставлявшим ее во всей красе, стояла статуя коня. Несчастный скульптор вылепил его как живого, отлив каждую мышцу, каждую вену. Широкие ноздри раздувались, уши прижались к голове, грива развевалась на невидимом ветру, а передние ноги застыли в гигантском прыжке. Филопоемен опустился перед ним на колени и поцеловал золотое копыто.

— Мы нашли его, дочка. Теперь осмотри статую как можно внимательнее. Нам нужен черный камень с белой полосой.

— Да вот же он, в его глазу. — Монима провела рукой по лбу лошади. — Что теперь делать?

Отец не ответил. Еще час назад он знал, что нужно вырвать камень бессмертия и скорее скрыться, чтобы Митридат не смог их догнать, а потом ожидать приятного известия о смерти царя. Но, увидев такую глыбу золота, старик оторопел. Его охватила жадность. Но как вынести золотое чудо? Они не захватили инструменты, чтобы его распилить.