— Со Стивеном все ясно, — вмешался Галлахер, прежде чем я успела что-то сказать. — Аджи подтвердил — он нечаянно порезался секачом, факт. А Джонстон? Тоже порезался? Как вообще у него секач оказался?

Какая-то тень упала на наш стол. Пришла Кора Гейвин, но она худенькая и заслонить солнечный свет не могла. Солнце загородил крупный мужчина, который был мне знаком.

— Со мной Бенджамин Аделола, — сказала Кора. — Я дежурила, когда он сегодня чуть свет позвонил в больницу. Не мог вернуться домой из Навана. Учитывая обстоятельства, я договорилась, чтобы его пропустили через кордон. А в больницу звонил, потому что не мог связаться со своей сестрой по телефону, и на работе она не появлялась. Он боится, что это ее нашли мертвой в ручье на прошлой неделе.

— Назовите имя своей сестры.

— Бьюти Аделола.

— Место жительства?

— Снимаем дом в Каслбойне.

— Чем зарабатывает на жизнь?

— Работает в одном клубе, в Наване… стриптиз-клуб с лэп-дансом.

Сидевшие рядом друг с другом Галлахер и Грут переглянулись. Галлахер перевел всех в конференц-зал — для большей официальности и потому, что люди в столовой начали обращать на нас внимание. Вопросы задавал он.

— Как называется клуб?

— «Парфюм». — Аделола произнес название как «Фарпюм», и я отнесла это на счет волнения.

— Вы оба давно живете в Ирландии?

— Полгода. Вместе сюда приехали.

Голос Аделолы — глубокий и сильный, для комнаты с низким потолком даже слишком.

— Когда вы последний раз видели сестру?

Аделола вытер лоб скомканной бумажной салфеткой. Сбоку от него, как адвокат, сидела Кора Гейвин. Грут и Галлахер — в качестве следователей — по другую сторону деревянного полированного стола. С виду — настоящий полицейский допрос, если бы не мое присутствие.

— Неделю назад, в прошлый понедельник.

— Когда живешь с сестрой в одном доме, ее отсутствие можно бы и раньше заметить.

— Так получилось из-за их работы, — вмешалась Кора.

Аделола посмотрел в мою сторону.

— До прошлой пятницы я был ночным охранником у мисс Боуи. Сестра задерживалась в клубе почти до трех ночи. И когда я возвращался домой, она еще спала. А когда вставал, ее уже не было — на работу уходила или друзей навестить. Так каждый день, кроме, может, понедельника, когда у нее выходной. В пятницу я перешел на новую работу в Наване, но выходил на дежурство в те же часы. В субботу днем выпил, потому что в ночь на воскресенье не работал — один день в неделю у меня выходной. Пили с приятелем. Я перебрал и остался у него ночевать. В воскресенье ночь отдежурил, в понедельник вернулся в Каслбойн и понял, что какое-то время сестра дома не появлялась. С тех пор из-за карантина оставался в Наване. Каждый день пытался дозвониться ей по телефону и, в конце концов, пошел в клуб. С тех пор как мы последний раз виделись, на работу она не выходила. Вот я и подумал, что это ее убили, и позвонил в больницу.

— Когда вы узнали, что найдено тело чернокожей женщины?

— В субботу, по-моему. Друг сказал.

— Откуда вы родом, мистер Аделола? — неожиданно поинтересовался Грут.

— Из Нигерии.

— А точнее?

Аделола, похоже, удивился.

— Бенин-Сити.

— Позвольте спросить, вы христианин?

— Ну да, конечно. — Он вытер вспотевший лоб.

— Что вам известно о мьюти?

— Слышал, есть такое, больше ничего.

Грут откинулся на спинку стула, изучающее глядя на Аделолу. Галлахер молча что-то записывал, и я решила, что могу задать вопрос. У меня самой был брат, и я инстинктивно чувствовала, что парень чего-то недоговаривает.

— Поговорим о прошлой неделе, Бен, когда вы работали на раскопках в Каслбойне. Последний раз вы виделись с Бьюти в понедельник вечером и после уже не общались, даже по телефону. Можно считать, такое у вас в порядке вещей?

Аделола посмотрел на Кору.

— Это так, Бен? — мягко спросила она.

Аделола вытер лоб, который тут же снова покрылся испариной. В комнате действительно было жарко, но он явно страдал от жары больше остальных. Его свежевыглаженная белая рубашка промокла насквозь и прилипла к иссиня-черному торсу.

— В понедельник вечером мы слегка повздорили, — признался он наконец.

Галлахер и Грут насторожились.

— Из-за чего? — спросил Галлахер.

— Из-за денег, которые я был ей должен.

— Много задолжали?

— Не очень. Несколько сотен евро. Она сказала, что не будет со мной разговаривать, пока деньги не принесу. Вот мы и не общались. Пожалуйста, можно мне теперь ее увидеть?

Грут встал и посмотрел в окно.

— Поверьте, мистер Аделола, лучше не надо.

— Установить личность можно по тестам ДНК, — сказал Галлахер. — От вас требуется разрешение на то, чтобы мы осмотрели дом, отобрали некоторые ее вещи и взяли у вас мазок для подтверждения, что вы родные брат и сестра.

В знак согласия Аделола кивнул, потом закрыл глаза и стал промокать лоб.

— Мне придется спросить вас еще кое о чем, достаточно важном, — продолжал Галлахер. Он вернулся к столу и пристально смотрел на Аделолу, сжимая пальцами спинку стула. — Вашей сестре делали обрезание?

Аделола прекратил вытирать лоб.

— Мне не известно, — медленно произнес он. — В детстве не знаешь, что в семье происходит. Все-таки я бы хотел увидеть тело.

Грут и Галлахер еще раз переглянулись.

— Пожалуйста, — не стал отговаривать Грут. — Доктор Гейвин, вы не могли бы проводить мистера Аделолу в морг?

Когда они вышли, Грут снова сел за стол.

— Что-то здесь не так…

— Не сомневайся, — поддержал Галлахер. — Разругался с ней перед тем, как она пропала, и только через неделю кинулся разыскивать…

— Дело не столько в этом. Я думаю, он лгал, когда говорил о себе, — объяснил Грут. — Заметили, как он произнес название ночного клуба? Артикулировать «п» как «ф» и наоборот — особенность народа хауса. А они мусульмане.

— Проверим, начиная с паспорта и разрешения на работу. Поскольку ты здесь, Иллон, расскажи все, что о нем знаешь.

— Не так уж много. Нам его рекомендовали после работы в охране муниципальных складских помещений. Со всеми ладил, ни разу не подвел. Очень пунктуальный. Отчасти его потому и прозвали Большим Беном — точен был всегда как часы, прямо лондонский Биг-Бен.

— Не замечала ничего необычного в его поведении за последнюю неделю, что он у тебя работал?