Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты вернешься завтра, достопочтенный? — спросила Брота. Ннанджи выглядел несколько удивленным, но Шестой радостно просиял и сказал, что, конечно, он придет снова проверить ссадины адепта. У нее не было намерения оставаться здесь на ночь, но она не хотела, чтобы он разболтал гарнизону о Седьмом в порту. Пока, по крайней мере.
Она проводила лекарей с корабля.
— Как долго, достопочтенный? — спросила она.
— Пять дней? — сказал толстенький Шестой. — На открытом воздухе. Но он был сильным человеком. Конечно, ты можешь позвать жрецов.
«Пять дней», — подумала Брота.
Лекарь почти сам не стал жертвой меча, когда уходил, поскольку Матарро и Катанджи организовали ему почетный караул у трапа, как это было принято на больших кораблях, и салютовали весьма неумело. Брота подавила улыбку и крикнула Ннанджи, чтобы тот пришел и преподал им урок. Он в ярости вылетел из рубки и с удовольствием выполнил ее просьбу.
— Ради всех богов! — сказал Матарро, когда монстр ушел. — Он что, в самом деле думает, что мы простоим так весь день?
— Нет, — Катанджи снова расслабился, приняв более удобную позу. — Он просто расстроился из-за Шонсу. Нандж в основном в порядке.
Затем мимо них проследовала направлявшаяся на берег Брота, и они снова отсалютовали мечами, но уже не столь рискованно.
Они смотрели, как на пристани раскладывают образцы товаров — сандаловое дерево и несколько медных котлов. Брота устроилась в кресле, а оживленная портовая жизнь Ки Сана продолжалась вокруг под жарким солнцем. Фургоны, грохотавшие с грузом бочек и тюков, поднимали облака едкой, пахнущей лошадьми пыли, в то время как высокопоставленные торговцы проходили мимо со своими свитами, с презрительной усмешкой бросая взгляд на товары. Лоточники толкали нагруженные тележки, зазывая покупателей; носильщики катили тачки. То и дело среди всего этого движения мелькали носилки, пешеходы, мулы и коробейники, платья, мантии и набедренные повязки, желтые, коричневые и оранжевые, на фоне всеобщей суматохи и шума. Территорию патрулировало немалое число воинов.
— Что теперь происходит? — зачарованно спросил Катанджи.
— Да все та же самая тошниловка, — ответил Матарро. — Если какому-нибудь торговцу станет интересно, что тут у нас, он подойдет, посмотрит и скажет, что все это дерьмо, а Брота ему ответит, что он дурак и что это отличный товар. Потом они попытаются договориться о цене, а потом, если у него серьезные намерения, он поднимется на борт и взглянет на наши запасы. Наконец, они пожмут друг другу руки.
Какое-то время ничего не происходило. Несколько торговцев по-собачьи фыркнули и удалились. Затем Тана вывела Телку, умытую, причесанную и подобающе одетую, и повела ее на пристань. Первые отсалютовали и любовно посмотрели им вслед.
— Ты ни разу не пробовал, — сказал Матарро.
— Пробовал! — Катанджи закатил глаза. — Прошлой ночью! Нандж храпел, словно точильный камень. Я подкрался и попробовал. Три раза.
— Она похожа на кучу дерьма! — с сомнением сказал юнга.
— Вовсе нет! — заверил его Катанджи. — Стоит мне начать, и она просто звереет. ЕЙ нравится! Она так стонет и вздыхает! Просто здорово! — Он пустился в описание живописных деталей.
На Матарро это произвело впечатление, но он все еще не был убежден.
— Можешь поклясться на мече?
Катанджи ответил, что, конечно, может, с уверенностью человека, слова которого никогда не подвергаются сомнению. Затем их внимание снова переключилось на пристань.
Появление Телки вызвало значительно больший интерес, нежели целая груда сандалового дерева. Торговец-Шестой прервал переговоры у соседнего корабля и поспешил к ней, чего было достаточно для того, чтобы Брота тут же вскочила со своего кресла. В тот же момент дорогу пересек Пятый, за ним еще один Шестой. За ними последовали другие, образовав толпу, которая начала расти и толкаться. Матарро несколько раз недоверчиво выругался, и из рубки появился Ннанджи, чтобы посмотреть, что происходит. Похоже было, что Брота ведет аукцион, судя по взмахам рук и громким голосам.
— Они что, никогда баб не видели? — спросил Катанджи.
— Таких — нет! — с горящими глазами ответил Матарро.
Затем в задней части толпы произошло некоторое замешательство, и она поспешно расступилась, пропуская пришедших последними воинов.
— Святые корабли! — сказал Матарро. — Шестой?
Ннанджи снова заперся в рубке, а потом выглянул в окно, бормоча что-то себе под нос, дрожа от ярости и разочарования.
Джия накладывала бальзам. Она взглянула на него — лицо ее было бледным, а глаза покраснели — и откинула тыльной стороной ладони волосы со лба. На лице ее появилась слабая улыбка.
— Адепт? Если ты положишь свой меч под край подстилки и будешь держаться поближе к двери, ничего страшного не случится.
Однако Ннанджи не мог столь легко избавиться от ответственности. Он оставался в рубке, раздраженно ходя взад и вперед у окна.
Толпа быстро рассеялась, оставив лишь отряд воинов и нескольких любопытных зрителей.
— Джия! Смотри! — внезапно воскликнул Ннанджи.
Вместе они смотрели, как Телке помогают сесть в носилки. Не веря своим глазам, они увидели, как ее уносят в сопровождении вооруженного эскорта.
— Я видел много чудес рядом с Шонсу, — прошептал Ннанджи, — но никогда не видел ничего подобного. Рабыня в носилках?
Брота на мгновение остановилась, чтобы поговорить с одним из торговцев, затем протопала наверх по сходням. Оказавшись в безопасности на собственной палубе, она откинула назад голову и прорычала хорошо подобранный набор речных проклятий, размахивая в воздухе кулаками. Ее команда разбежалась кто куда, зная, что в подобном настроении с ней лучше не разговаривать. Она резко развернулась и быстро направилась в сторону рубки. Катанджи семенил за ней. Матарро следовал за ним, более осмотрительно.
Она чуть не сорвала дверь с петель.
— Вот твои деньги! — рявкнула она, с силой впихивая маленький кожаный мешочек в руку Ннанджи. — Двадцать золотых!
— Шестой купил ее?
— Да! Достопочтенный Фарандако, воин-Шестой, староста Ки Сана! — Казалось, она выплевывает слова. — Я подняла цену до пятидесяти, и она поднялась бы еще выше — до восьмидесяти или девяноста. Но тут является ваш достопочтенный воин и говорит, что двадцати за рабыню более чем достаточно, и забирает ее. Воины!
Вооруженное ограбление! Ннанджи посмотрел на маленький мешочек, все еще лежавший в его громадной ладони, посмотрел на Броту… посмотрел на беспокойное, покрасневшее лицо Шонсу.
— Брат, — грустно сказал он, — нам нужен благородный воин.
Ответа не последовало.
— Он был еще великодушен! — Брота все еще тряслась от ярости. — Ему незачем было платить больше одного золотого. Или вообще не платить!