— Пора бежать, — сказала она. — Я опаздываю…

— Пока, Мари, — отозвался я.

Когда дверь захлопнулась, я поднялся, зашел в сортир и уселся, и ссал, и срал, и сидел в этом Новом Орлеане, далеко от дома, где бы ни был мой дом, а потом увидел паука — тот сидел в паутине в углу и смотрел на меня. Паук сидел там давно, точно вам говорю. Намного дольше меня. Сначала я подумал, не убить ли его. Однако он был такой жирный, счастливый и уродливый, ни дать ни взять хозяин всего заведения. Надо немного выждать, тогда это будет прилично. Я встал, подтер задницу и смыл. А когда выходил из сортира, паук мне подмигнул.

Не хотелось полоскать рот остатками квинты, поэтому я просто сидел в кухне голышом и понять не мог: как это люди могут так мне доверять? Кто я такой? Люди — полоумные, люди — простаки. От этого я запсиховал. Да еще как, черт возьми. Уже десять лет живу без профессии. Люди дают мне деньги, еду, где кости кинуть дают. Неважно, кем они меня считают, идиотом или гением. Я-то сам знаю, что я есть. Ни то и ни другое. Меня не касается, почему люди дарят мне подарки. Я их беру, причем не ощущаю ни победы, ни принуждения. Единственное мое условие: я не могу ничего просить. Больше того, на макушке мозга у меня крутится одна и та же грампластинка: и не пытайся, и не пытайся. Ничего так себе идейка вроде.

В общем, после ухода Мари я уселся в кухне и выдул 3 банки пива, что нашел в холодильнике. До еды мне особого дела никогда не было. О том, как люди любят поесть, я слыхал. Мне же от еды становилось только скучно. С жидкостью все в порядке, а вот груз навалом — тоска смертная. Мне нравилось говно, мне нравилось срать, какашки мне нравились, но легче сдохнуть, чем их насоздавать.

После 3 банок пива я заметил дамскую сумочку на табуретке. Разумеется, на работу Мари взяла с собой другую. Не такая же она глупая или добрая, чтоб деньги оставлять? Сумочку я открыл. На дне лежала десятидолларовая бумажка.

Что ж, Мари меня проверяет, и я окажусь на высоте.

Я забрал десятку, вернулся в спальню и оделся. Мне было хорошо. В конце концов, что человеку надо для выживания? Ничего. Это правда. А у меня даже ключ от дома имелся.

Поэтому я вышел наружу и запер дверь, чтобы воры не залезли, ха-ха-ха, и вот уже стою на улице во Французском квартале, ну и дурацкое же это место, но придется смириться. Все должно мне служить, так всегда было. Поэтому… ах да, иду я, значит, по улице, а беда с Французским кварталом в том, что здесь ни одного винного магазина, как в других приличных частях света. Может, они это специально. Легко догадаться, что из-за этого процветали ужасные выгребные ямы на каждом углу, их тут зовут барами. Первым делом, когда я заходил в один из этих «оригинальных» баров Французского квартала, мне хотелось блевать. Обычно я так и делал, добежав до какого-нибудь вонючего зассанного очка и извергая все — тонны и тонны яичниц и недожаренной жирной картошки. Потом возвращался, уже стравив, и смотрел на них: сиротливее и бессмысленнее клиентов выглядел только бармен, особенно если он же был и хозяин. Ладно, поэтому, зная, что бары — туфта, я гулял по округе, и знаете, где я нашел три своих упаковки? В бакалейной лавчонке с черствым хлебом, где все, даже облупившаяся краска, сочилось такой полуполовой улыбочкой одиночества… на помощь, на помощь, на помощь… да, ужасно, даже света в ней не хватало, электричество — оно ж денег стоит, и вот я такой, покупаю у них первый шестерик пива за последние 17 дней, первый, кто купил сразу три упаковки за последние 18 лет, и господи ты боже мой, она чуть не обкончалась прям на кассу… Нет, это чересчур. Я смел сдачу и 18 больших банок пива и выскочил на дурацкий солнцепек Французского квартала…

Остаток мелочи я сложил обратно в сумочку на табуретке, а закрывать не стал, чтоб Мари заметила. Потом сел и откупорил пиво.

Хорошо побыть одному, Однако я был не один. Всякий раз, как мне приспичивало, я видел этого паука и думал: ну, паук, тебе пора — уже скоро. Ты мне просто не нравишься и этом темном углу: сидишь себе, ловишь мух и жучков, сосешь из них кровь. Видишь, какой ты негодяй, мистер Паук. А вот я — я в норме. По крайней мере, мне нравится так считать. А ты — ты, ептыть, темный безмозглый прыщ смерти, вот что ты такое. Соси говно. Тебе кранты.

На заднем крыльце я нашел метлу, вернулся в сортир и сокрушил его прямо в паутине, принес ему смерть на блюдечке. Ладно, это нормально, он доехал до нее быстрее меня почему-то, что уж поделать. Но как же Мари могла пристраивать свою обширную задницу на стульчак и смотреть на эту тварь? Она ее вообще замечала? Видимо, нет.

Я вернулся на кухню и выпил еще пива. Потом включил телевизор. Бумажные люди. Стеклянные люди. По-моему, я схожу с ума — и я выключил эту дрянь. Отхлебнул еще. Потом сварил два яйца и поджарил две ленточки бекона. Удалось поесть. Иногда о еде забываешь. Занавески пробило солнцем. Я пил весь день. Пустые швырял в мусорку. Время шло. Затем открылась дверь. Прямо скажем, слетела с петель. Пришла Мари.

— Господи ты боже мой! — завопила она. — Ты знаешь, что произошло?

— Нет, нет, не знаю.

— Ох, черт бы его побрал!

— Чё такое, милая?

— У меня подгорела клубника!

— Вот как?

Она бегала по кухне кругами, обширная задница ее тряслась. Ненормальная. Совсем сбрендила. Бедная старая жирная пизда.

— У меня кастрюлька клубники на огне стояла в кухне, а тут зашла эта туристка, богатая сучка, первая посетительница за сегодня, и ей понравились такие маленькие шляпки, я их делаю… Ну, она как бы милашка такая, и на ней все шляпки хорошо сидят, поэтому у нее проблема, и мы про Детройт заговорили, у нас там какие-то общие знакомые нашлись, а я вдруг принюхиваюсь и СЛЫШУ!!! КЛУБНИКА ГОРИТ! Бегу на кухню, да уже слишком поздно… что я за растяпа! Клубника вся выкипела, везде разбрызгано, воняет горелым, руки опускаются, ничего уже не исправишь, ничего! Ад кромешный!

— Сожалею. Но ты шляпку-то ей продала?

— Я продала ей две шляпки. Она все никак не могла выбрать.

— Жалко клубнику. А я паука убил.

— Какого паука?

— Я так и думал, что ты не знаешь.

— Чего не знаю? Что такое пауки? Жучки, и все.

— Мне говорили, что паук — не жучок. Там как-то по числу ног определяют… Я на самом деле не знаю, да и плевать.

— Паук — не жучок? Что это за говно тогда?

— Не насекомое. Так люди говорят. В любом случае, я эту чертову тварь прикончил.

— Ты лазил мне в сумочку.

— Конечно. Ты ж ее здесь оставила. Мне нужно было пива.

— Тебе все время нужно пиво?

— Да.

— С тобой будут проблемы. Ты ел что-нибудь?

— 2 яйца, 2 ломтики бекона.

— Голодный?

— Да. Но ты устала. Расслабься. Выпей.

— Я расслабляюсь, когда готовлю. Но сначала мне нужно в горячую ванну.