Самоощущение женщин определяется не подробностями гламурной жизни знаменитостей или перипетиями высокой моды, а рутинными ритуалами облачения в одежду. Повседневные мелочи играют здесь ключевую роль. Женщины реализуют и корректируют представление о том, кто они такие, переходя от шкафа к зеркалу и примеряя наряды. Для осознания всех аспектов этого сложного процесса понадобилось полевое исследование; я не пыталась создать собирательный женский образ, предпочтя этому тщательный и глубокий анализ конкретных случаев. Я обращала внимание не только на сарториальные вкусы информанток, но и на критерии, которыми они руководствуются, выбирая одну вещь и отвергая другую. Наблюдая за практиками облачения в костюм и процессом построения идентичности, я пришла к выводу, что в основе, казалось бы, очень разных проблем, с которыми сталкиваются женщины в процессе выбора костюма, лежит взаимодействие между одеждой, которую носят все время, и одеждой, надеваемой редко. Оно было принципиально значимо для всех участниц исследования, независимо от их происхождения или социального статуса. Всем им приходилось преодолевать напряжение между сомнениями и возможностями, между безопасностью и творчеством. Различия в социальном положении женщин, например их этническая принадлежность, временами также играли важную роль: они влияли на то, как переживалось психологическое напряжение, а также на выбор конкретного предмета гардероба. Вместе с тем, выбирая сари или джинсы, женщина все равно задумывалась, сможет ли она в этом наряде встроиться в социальный контекст или будет выделяться. Этнические или классовые различия во многом определяют самовосприятие женщин и их сарториальные предпочтения; суть, однако, в том, что в каждом случае метод выбора наряда обусловлен упомянутой выше амбивалентностью. Этой теме была непосредственно посвящена последняя глава, и я хочу вернуться к ней еще раз в заключении, чтобы акцентировать основные вопросы, поднятые в этой книге.

Переосмысление моды и телесного образа

Важность взаимоотношений между безопасной и комфортной одеждой означает, что процесс конструирования идентичности с помощью костюма принципиально амбивалентен. Это согласуется с общими представлениями о природе моды: бесконечные флуктуации стилей указывают на двусмысленность ее динамики, на характерные для нее колебания между новациями и конформизмом (Simmel 1971), репрезентацией и маскировкой личности (Ibid.), сексуальностью и сдержанностью, андрогинностью и женственностью. Без сомнения, между индивидуальным сарториальным опытом и модой есть связь. Слишком легко предположить, что именно современная мода, с ее быстрой сменой трендов и отсутствием стабильного экспертного сообщества, и провоцирует ту неуверенность, которая часто сопровождает выбор наряда. Однако причины сарториальной паники не сводятся к одному стимулу, в частности к моде, поскольку женщины, выбирая, что надеть, учитывают множество различных факторов. Раздумывая, одеться ли им в стиле фанк или предпочесть классический образ, женщины одновременно могут размышлять, как они смотрятся в уже надетой юбке – респектабельно или слишком сексуально. Поиск баланса играет ключевую роль при выборе костюма, и этот выбор не объясняется одной лишь тягой к оригинальности или стремлением к конформизму. На пути к адекватному решению женщины учитывают множество противоречивых факторов.

На протяжении всей книги я пыталась показать, что реальное взаимодействие женщин с модой не обусловлено напрямую ассортиментом модных магазинов, содержанием журнальных статей о жизни знаменитостей или составом дизайнерских коллекций, демонстрируемых на подиумах. В повседневной жизни мода неразрывно связана с одеждой, которую женщины носят каждый день, надевают на свидание с партнером или на работу. Поэтому их отношения с модой нельзя рассматривать в отрыве от жизненных обстоятельств, биографии и личностных связей. Более того, представление о моде тесно сопряжено с идентичностью, поскольку нет двух женщин, которые относились бы к моде абсолютно одинаково. Облачение в модный наряд подразумевает синтез индивидуальных вкусовых предпочтений и знаний с новациями, предлагаемыми медиаресурсами или магазинами. Таким образом, переживания женщин по поводу моды связаны с представлениями о привычном «я» и с попытками модифицировать его без утраты идентичности. Зачастую ассоциации между уже имеющейся одеждой и модными нарядами, которые можно увидеть в магазинах, способствует встреча со знакомым человеком в новом костюме или совет подруги.

Сказанное о моде справедливо и в том случае, когда мы пытаемся осмыслить отношения женщин с их телесным образом. Невозможно понять природу модной динамики или причины популярности того или иного тренда, исходя лишь из внешних модных презентаций; так же и представления женщин об их теле не зависят напрямую от телесного идеала, пропагандируемого медиаресурсами. Для современной моральной паники вокруг нереалистичных медийных образов характерны осуждение худых подиумных моделей и скоропалительные выводы об их негативном влиянии. Между тем, как показывают мои данные, ни одна из информанток не испытывала постоянного стресса по поводу неадекватных размеров и форм своего тела. Почти все признавались, что хоть раз сидели на диете, а многие соблюдали ее непосредственно в период нашего общения. Однако это было далеко не единственное, что заботило женщин, когда они выбирали костюм или смотрелись в зеркало. Я не генерализую их суждения и не утверждаю, что на свете не найдется женщин, которые постоянно из‐за этого страдают. Неверно, однако, думать, что каждая женщина в современной Британии постоянно и неизбежно чувствует себя неидеальной. Полагать, что женщины постоянно сидят на диетах и пытаются похудеть лишь потому, что средства массовой информации публикуют фотографии стройных моделей, – значит считать их всех глупышками, способными взглянуть на свое тело лишь сквозь призму отретушированного медийного образа. Возможно, такое суждение чуть более справедливо, если речь идет о юных девушках: нереалистичные идеалы подпитывают неуверенность в себе, характерную для подросткового возраста; однако мои информантки были старше девятнадцати лет.

Чаще всего на их представления о собственном теле влияли образы реальных людей или мнения партнеров и подруг. Отношение женщин к своему телесному образу невероятно сложно, оно меняется, сильно зависит от обстоятельств и от склонности принимать во внимание суждения знакомого мужчины, сообщества или друзей. Даже собираясь на свидание, женщины выбирали костюм не просто исходя из представления о том, что должно понравиться их спутнику. Проецируя собственные опасения по поводу любимой обуви или макияжа на ничего не подозревающего мужчину, женщина прежде всего одевается для себя. Она может потратить вечность на выбор обуви, однако мужчина, для которого она, как принято считать, одевается, иногда даже не замечает, какие туфли носит его избранница. Мои собеседницы часто наряжались в компании подруг, и общение с ними играло решающую роль при выборе образа. Существенно, что информантки одевались не для других женщин, а вместе с ними. Их объединяло не соперничество, а солидарность. Когда мои собеседницы выбирали, что надеть, я часто присутствовала при этом процессе и тоже оказывалась вовлечена в описанные выше отношения: комментировала наряды, высказывала мнение, какая вещь больше идет информантке или лучше соответствует случаю. Я наблюдала также, как отношение женщин к своему гардеробу и телесному образу меняется с течением времени. Даже рутинное и устоявшееся представление о собственном теле могло быть поколеблено или подвергнуто сомнению в тех или иных обстоятельствах: например, если женщина примеряла новую юбку или обнаруживала, что прибавила в весе. Именно тогда неуверенность и тревога становились заметны. Некоторые женщины часто воспринимают свое тело как неадекватное; у других это случается реже.