Эва

Я оказалась в плену его сильных рук, Адам крепко меня сдавил и умерил силу давления рук, просто придерживая меня.

– Хочешь, я твою мамку раскатаю? – предложил он. – Раскатаю не в том плане, что полезу к ней в трусы. Я к ней в голову залезу. Наведу там такой бардак и хаос такой, что она начнет ненавидеть себя. Просто загнется. Как плесень без подпитки сожрет саму себя.

– Адам! Ты о моей маме говоришь!

– А что? Сука она… Тварина.

– Может быть, она мне так добра желала? Ну, хотела, чтобы я стала лучше, чем есть.

– Не надо ломать человека и обманывать, чтобы заставить его стать лучше, чем есть. Можно помочь ему стать лучше. Поведение же твоей мамы больше на манипуляции смахивает, уж прости за резкость и откровенность.

– Она не умеет иначе, – тихо сказала я. – Она же рано стала взрослой. Это был ее выбор. Но вот представь, ей всю свою молодость приходилось изворачиваться, лгать, шантажировать, угождать кому-то и продавливать под себя, под свои интересы. Она просто не умеет иначе, и мне ее даже жалко… У нее не было человека, который показал бы ей, как надо…

– Дуреха моя добросердечная! – ласково журит меня Адам. – Даже если такой человек был, который бы хотел наставить ее на путь истинный, Рината ему давно голову откусила и выплюнула, потому что главный страх таких людей – увидеть себя, как есть, без купюр, и понять, что наполнение – дрянь. Я удивляться не перестаю, как рядом с такой мегерой, вырос такой цветочек, как ты. Чистая, притягательная девушка…

Голос Адама изменился, став более низким, чувственным.

– Я не цветочек. Я…

– Колючий цветочек. Из райского сада. Соблазн… Чистый соблазн, – продолжил Адам.

Мне стало вдруг жарко и слишком тесно. Я понимала, что хочу Адама слишком сильно. В моей голове даже разыгралась картинка, как я перебрасываю ногу через его бедра, опускаясь сверху, и раскачиваюсь. Его пальцы впиваются в мои бедра, грудь трясется, а рот захлебывается в стонах. Да… Да… Да… Оммм, как это было бы.

– Сучка ты… О трахе думаешь! – прогремел мужской голос рядом с моим ухом.

Я пискнуть не успела, как Адам рванул мои брючки, разодрав молнию, и запустил руку под разорванную ткань, сжав мою пульсирующую плоть через мокрые трусики.

– Еще как думаешь, – прошипел он, сжимая складочки пальцами, массируя. – Сексом пахнешь. Мокренькая моя!

– Прекрати… Оооо… Прекрати! – захныкала я, упершись лбом в его грудь.

Бедра трясло. Внутри все сжималось от предвкушения. Киска текла влагой.

– Давай, Эва. Тебе это нужно. Делай… Пользуй.

– Пользуй? Что это значит вообще? – простонала я, чувствуя, как Адам сдвинул мокрые трусы и начал водить пальцами по кругу.

– Значит, что перед тобой агрегат для секса, заведенный на полную мощность. Бери. Пользуйся. Последствия будут, но гарантирую, только самые приятные. Мы останемся друзьями… Я буду рядом, – обещает Адам.

Меня начало подбрасывать высоко-высоко от его движений пальцев.

Но опять он про это…

Про то, что секс – это просто секс. Без обязательств. Без претензий!

А я… вдруг хочу этого – и отношений настоящих, и претензий, и всего-всего хочу…

С ним…

Боже, на меня вдруг накатило осознание, что я влюбилась в Адама по-настоящему, сама того не заметив, а он продолжал гнуть свою линию: между нами только секс по дружбе может случиться, и это ровным счетом ничего не значит. Все равно, что в кулак подрочить и кончить, не извиняясь за эти действия перед собственной ладонью.

У меня язык не поворачивается про отношения заикнуться. Если мужчина не хочет, зачем его неволить? Но и так, как есть сейчас, я не смогу… Секс по дружбе… Нет ничего ужаснее и неправдоподобнее.

Либо трахаемся, либо дружим.

Секс испортит нашу дружбу и сведет ее на нет! Никакой полноценной дружбы и наставничества в таком случае не выйдет.

Поэтому я намерена отказаться… Твердо. Очень твердо.

Но его пальцы, таранящие мою промежность, вытворяют нечто чудесное. Адам немного сгибает пальцы и действует ими внутри, словно крючком, задевает новые точки и приносит ощущения…

Эмоции на грани фола.

У нас постоянные американские горки: то вверх, то вниз! И, кажется, прямо сейчас мы приближаемся к крайне опасному трюку «мертвая петля» в нашем исполнении. Кто-то из нас двоих справится, кого-то вытряхнет капитально…

Я откажусь…

Но эти эмоции, эти ощущения ни с чем не сравнить!

– Да… Боже… Даааа… – всхлипываю, раскрываясь.

Брючки мешают.

Адам, без слов меня понимая, стягивает их с моих ножек вместе с трусами и разводит мои ножки толчком пошире.

– Давай сюда свою девочку… – командует опытно.

Я откажусь.

Но откажусь… завтра.

Да.

Все!

Я решила. С завтрашнего дня мы дружить начинаем, а сейчас просто провожаем в небытие все остальное. Секс напоследок.

Потом – табу.

Я смогу…

– Выпускай, – хрипло просит Адам. – Давай… В тебе столько всего накопилось. Надо это вытрахать хорошенько!

Мм… Ох… Ах…

Я кончаю быстро, изо всех сил стискивая пальцы Адама, он меня целует, глубоко и нежно двигая языком. Глаза закатываются от удовольствия, насколько это прекрасно.

Я буду скучать по этим ощущениям рядом с ним? Определенно…

Он открыл для меня новый, чувственный мир. Он всегда будет первым. Боже, да…

– Умница. Ох, Эва… Я рад тому дню, когда ты на меня сверху упала. Такая голодная кисуня… Такая нежная… Отзывчивая… Моя!

Адам хлопает пальцами по клитору, разнося влагу.

– Это было… Хорошо, – отвечаю я размягченным голосом. – Но я хочу больше.

– Прямо скажи.

– Член твой хочу. Разденься, – прошу я. – Презерватив не забыл?

Адам молча встает и вынимает из джинсов несколько презервативов, швыряя на пол, раздевается быстро-быстро, словно только это приглашение и ждал. Хитрец раздевает и меня за секунду!

Он опускается на колени рядом с диваном и мягко мне мою грудь, ласкает губами соски, берет их в рот и сосет, присасывается натурально.

Между ног у меня собирается лужица.

Я поскуливаю.

– Красивая…

Адам отрывается на секунду, чтобы подуть на торчащие и покрасневшие, припухшие соски. Он смотрит мне прямо в глаза, и его взгляд такой проникновенный, понимающий, полный