Он умеет менять свой взгляд и поведение за секунды. Адам – самый невыносимый мужчина, просто сущий ад, но при этом – неповторимый и лучший.

Других, таких, как он, не бывает.

Это чудо только в единственном экземпляре, и сейчас он – мой. Это на меня его член так угрожающе стоит и капает смазкой. Это меня он хочет так, что готов через балконы перелезать, как ниндзя, и крушить стены.

Да-да… Сейчас есть только мы, и я ни за что не отдам эти последние часы, когда можно взмывать бесконечно вверх от наслаждения.

Не важно, что будет потом.

Сейчас…

Я хочу все.

– Адам!

Я притягиваю его к себе и целую, вонзаюсь языком в его горячий рот, захлебываюсь поцелуями.

Никогда я так не целовалась. Жадными руками хватаюсь за все, что только можно. Его широченные плечи, мокрая, уже блестящая от пота грудь и отрастающие, жесткие волоски.

– Не брейся… – бормочу.

– Что?

– Ты грудь бреешь? Или делаешь депиляцию? Не делай…

– Буду волосатым чудовищем, – посмеивается Адам, не переставая поглаживать меня между ног, потрахивая пальцами и лаская клитор.

– Будешь сексуальным волосатым мужиком, – выдыхаю протяжно, а потом…

Стоп, Эва! У тебя есть только сейчас. Но… помечтать-то можно! Ох… Хочу его, зверюгу такого! Медведь… Иногда свирепый, иногда почти плюшевый, а его член… Я хочу…

Хватаюсь пальцами за крепкий ствол, накачанный похотью, с рельефом вздувшихся вен.

Хочу его всюду. Сегодня можно сойти с ума…

– Воу, тормози… Дай презик на член натяну, – просит Адам.

– Сколько времени до утра? – бросаю размытый взгляд на часы.

Циферблат издевательски покачивается, я так возбуждена, что даже не могу понять, который час.

– Несколько часов. А что? – спрашивает Адам.

– Хочу понять, успеешь ли ты до утра показать мне все, на что способен…

– Успею даже больше, – выразительно поднимает бровь.

Я снова целую Адама, закрываю глаза, приподнимаю бедра. Одна его ладонь меня за попку мгновенно перехватывает и сминает с претензией.

– Я хочу тебя везде, – шепчу, срывающимся голосом.

Он замирает. Понимает мой намек! Стонет. Матерится. Целует меня агрессивнее.

– Все-все, Эвочка? – мнет мой зад капитально.

Будут синяки от его пальцев. Все будет ныть. Все будет полыхать.

Падаю в эту пропасть окончательно.

Гореть мне в аду.

– Все-все, Адам… Все-все, – сдаюсь и еложу так, чтобы его пальцы скользнули между половинок попки.

– Блять.

Между нами закоротило.

Искры взметнулись вверх, превратившись в пожар.

Адам наклонился и припал к моему рту в иссушающем поцелуе, буквально выпивая меня, не оставляя ничего на потом.

Порабощая и совершенно лишая воли.

Получив от самой себя разрешение пошалить всласть, я действовала смелее и откровеннее, чем когда-либо.

Гладила пальчиками каждый мускул, обводила черты лица, рисовала рельеф его тела, сходя с ума, постанывая и извергая, наверное, фонтаны влаги на свой диванчик.

После того потребуется отдать его в химчистку…

– До чего же ты сладкая, как твои десерты! – выдохнул Адам, оторвавшись от моего рта на миг. – Твой ротик… Язычок высунешь?

– Хочешь дать мне что-то попробовать?

– Переворачивайся, – приказал он.

Адам привстал, хитро темными глазами сверкнув. Я, напротив, сползла ниже по дивану так, чтобы оказаться под ним.

Теперь моя голова была рядом с его ногами.

– Согни ноги в коленях и раздвинь…

Я догадалась, что он хочет и как планирует войти мне в рот напряженным, пульсирующим стволом, с текущей смазкой.

Дух захватывало от порочности происходящего и полной вседозволенности.

– Сокровище мое…

Погладив меня по коленям, Адам начал мягко целовать кожу. Легким нажимом ладони он заставил меня раздвинуть ножки и поглаживал меня пальцами, подбираясь к главному…

– Адам, – простонала я, мучительно желая, чтобы он сделал то, ради чего заставил меня лечь по-особенному.

– Говори, где, – хрипло попросил он.

– Что, где?

– Твои игрушки. Ни за что не поверю, что у тебя нет ни одного друга на батарейках.

– У меня… У меня пальцы способные.

– Очень. И все же? Ну… Давай Уверен, ты примерялась. Может быть, дразнила себя немного? Говори же! – потребовал он.

Адам начал меня шантажировать. Гнусно.

Нагло…

Пальцы сжимали напряженный клитор и массировали его невыносимо нежно, но застывали в самый-самый приятный момент.

– Адам!

– Говори, где… Где…

– Зачем они тебе?

– Они? Плохая девочка Эва. Нарывается на еще одну сладкую порку!

– Адам!

– И где… Они?! Я, млин, ревновать сейчас буду! – пригрозил Адам.

Он обхватил свой член и чуть-чуть провел им по моим губам, разнося смазку, но не давая поглотить головку и приласкать ее.

Эта сладкая пытка продолжалась до тех пор, пока у меня не закружилась голова, а в легких не осталось и глотка кислорода.

Я сдалась.

Как в бреду, пробормотала.

– Шкаф. В спальне. Среднее отделение. Под большой красной обувной коробкой стоит раритетный чемодан. В нем все… Увидишь!

– Чемодан? – поперхнулся Адам. – Я заинтригован!

Адама словно ветром сдуло. Он быстро отыскал большую коробку, достал из-под нее чемодан, торжественно опустил на пушистый ковер.

Сладко-звокно щелкнули замочки. Я заныла от превкушения.

– Ахуеть. Вот это… выбор! Эва…

Адам посмотрел на меня горячим, как кипяток, взглядом, медленно провел пальцами по игрушкам, лежащим на черной бархатной подложке.

– Я не могу представлять, как ты себя ими… – хрипло сказал Адам, крепко-крепко сжав свой мощный стояк. – Иначе в воздух выстрелю. Но скажи… Все пробовала?

– Да. Но не все удачные. Есть те, что выглядят красиво, а толку ноль, – покраснев, призналась я.

Адам выбрал один из вибраторов, изогнуты, с двумя наконечниками.

– Этот я так и не решилась попробовать.

– Еще бы… Он не только вагинальный, но еще и анальный, – опытно ухмыльнулся Адам и вдруг убрал обратно игрушки, защелкнув крышку.

– Я все это опробую. С тобой! – заявил он и подошел ко мне, наклонился, поцеловав. – Я тебя съесть хочу… Буду тобой всю ночь баловаться, как запрещенкой… – пообещал Адам. – Но сейчас просто дай мне войти.

– А как же…

– Минет? Успеешь, девочка. Ты охереть как много всего успеешь! Но для начала…

Адам опытно и быстро растянул латекс по члену и погладил меня по коленке.

– Раздвигай ножки шире, начнем с классики.