— Нелогично. — Бережной покачал головой. — Если его хотели убить, то там есть где спрятать труп, бомжа искать никто не стал бы, инсценировать несчастный случай незачем. Кровь на надгробии принадлежит убитому?

— Да.

— Его могли ранить, и он, убегая, измазал кровью надгробие, а в темноте искать не стали, предположив, что и так сойдет, никто в его смерти разбираться не будет! — Бережной сердито нахмурился. — Что еще?

— Один из бездомных видел убийство Процковского. — Реутов развел руками. — Ну, вот такой свидетель, другого нет. Он может опознать убийцу, потому что неоднократно видел, как тот посещает директора кладбища Клокова. А уж Клоков скажет нам, кто этот гражданин, иначе сам надолго сядет. А так можно договориться с ним, что мы не будем выдвигать обвинений за его махинации, нам сейчас важнее найти убийцу и выяснить, что за движ происходит на кладбище по ночам.

— Вряд ли Процковского убили из-за того, что он что-то видел… — Бережной задумался. — Парень фактически жил на кладбище и, безусловно, был в курсе всего, что там происходит. Нет, убили его за что-то другое.

Реутов понимает, что сейчас ступает на очень зыбкую почву, но иной версии, кроме проклятого Гримуара, у него нет.

— Что, Денис? Ты все время ерзаешь, как будто хочешь что-то сказать, но не знаешь как. — Бережной устало прикрыл глаза и откинулся в кресле. — Ты говори как есть, не ерзай. Иногда самая невероятная версия может оказаться правдой — особенно если других уже нет.

Реутов вздохнул и достал флешку с копией Гримуара.

Бережной не скрывал своего скептицизма, и Реутов его понимал. Когда ты живешь нормальной жизнью — ловишь преступников, допрашиваешь свидетелей, находишь неучтенные трупы, — тебе сложно поверить в существование чего-то за пределами этой Матрицы. А потом какое-то знание вдруг выскакивает и кусает тебя за задницу, и ты понимаешь, что весь этот трэш тебе не снится.

— А в библиотеку чего ходил?

— Там архивы, Андрей Михайлович. — Реутов с отвращением вспоминает пыльные ящики. — Я решил посмотреть, кто таков Корнелий Качинский.

— Ну, и нашел?

— Нашел. — Реутов вздохнул. — Нет сведений о месте его рождения, и дата тоже ничего не значит, как я понял, — ни дня не записано, ни месяца. Он был клириком в костеле Святого Яна, но костел закрыли, и Качинский остался не у дел. Больше ничего о нем неизвестно. Отмечается только его необычайная образованность, и из статей отчего-то чувствуется, что автор боится разгневать этого Качинского. Кто знает, кем он был на самом деле? Это трудно сказать, но то, что его похоронили живым, в неосвященной земле, с проклятой книгой под подушкой, говорит о том, что он сам так хотел.

— Все, я не буду больше этого слушать, я сыщик, а не глупая домохозяйка! — Бережной сердится. — Если артефакт есть, его нужно найти и спрятать, а то и уничтожить, но сейчас меня интересуют убийцы. Найди мне их.

* * *

— Это единственное заклинание, которое ты прочитала? — Тули сердито смотрит на Симу. — Или было что-то еще?

— На что-то еще у меня не оставалось времени.

— Ну да… — Тули вздохнула. — Но и тем временем, что у тебя было, ты распорядилась. Ай, молодец, внучка, справилась вместо бабушки, чтобы бабушка старые кости не трудила и дряхлое сердце не рвала!

— Бабушка, она же не знала!

— А ты молчи, куда сам смотрел? Неужто было неясно, что, как только она заполучит в руки книгу, тут же примется разбирать и пробовать? Девчонки любопытны, но не все могут прочитать эту книгу, а Сима-то может! Почему не сказал, что нельзя?

— Бабушка, Милош же не знал! Я и сама не знала, потом только решила…

— Ай, молодец какая, не дает брата в обиду! — Тули насмешливо смотрит на Симу. — Твое счастье, бестолковая, что прочитала ты именно это заклинание да и просила не за себя, а просила добра другому человеку, да еще в ущерб своему самому большому желанию! Только машиной дело и обошлось, а могло быть хуже. Где страницы, которые ты распечатала?

— Вот…

— Не показывай мне. — Тули отвернулась. — Я не знаю языка, на котором написана книга, но соблазн… Не показывай, просто брось в печку.

— Ладно. — Сима вздохнула. — Что теперь будет?

— Это нам неведомо. — Тули покачала головой. — Ты призвала силы, которые мне и неподвластны, и непонятны. Это самые Первые Ангелы, созданные богами прежде людей. И то, что они тебя услышали и откликнулись, уже чудо, понять которое я не могу. Ладно, пора ужинать и отдыхать, ступайте, а я…

Дверь открылась, и вбежала Циноти.

— Бабушка, включи телевизор, наш канал «Алекс»!

Тули нажала кнопку пульта, на экране замелькали кадры: люди в черной форме открывают чьи-то сумки, стоящие у машин, около машин ничком лежат мужчины.

— …Мирча Потокар и двое его сыновей, в багажнике их машины найдено большое количество наркотических веществ, а также оружие. Подробности с Маргаритой Трубачевой.

Тули выключила телевизор и посмотрела на ошеломленную Симу.

— Что ж, основная опасность исчезла. — Она посмотрела на Циноти: — Видишь, все хорошо, а ты боялась, глупенькая.

— Бабушка, спасибо тебе!

— Но я ничего не делала. — Тули засмеялась. — Это вот, сестра твоя Сима постаралась, управилась без меня. Ну что ж, стара стала бабка Тули, а молодая шувани куда как прыткая, раз — и нет твоего обидчика.

Циноти недоверчиво посмотрела на старуху:

— Тебе лишь бы шутить…

— Ступайте, дети. — Тули устало опустилась в кресло. — Циноти, принеси мне чаю и печенья, ужинать я не буду. Боюсь, что не все еще беды миновали наш дом.

Милош с Симой переглянулись и вышли, Циноти выскользнула за ними.

— Что все это значит?

— Потом расскажу. — Милош дернул сестру за косу. — Неси бабушке чай и печенье, некогда болтать. Таня у себя?

— У мамы, котят выманивает, надо же их к рукам приучать.

Сима ушла к себе, распаковала сумки, развесила одежду. В шкафу обнаружила несколько совершенно новых ярких маек. Сима не носит такой одежды, но она явно здесь оставлена для нее, и это наполняет душу теплом. О ней заботятся — так, словно она и правда им дочь, сестра, внучка.

Фантастический роман, который она взялась переводить, сам ложится перед ней — отчего-то пришли легкость и понимание, и Сима намеренно смягчает немного тяжеловесный слог автора. Роман забавный, необычный и легко читается, и надо лишь перевести его так, чтобы в этот мир вошли новые люди — и этот мир вошел в новых людей, и Вселенная, созданная автором, оживет, потому что всему начало — Слово, и Слово было у одного из богов, от скуки сотворившего Землю и поделившегося этим словом с теми, кого он создал по своему подобию, дав им еще и право выбора.

Правда, выбор этот обычно продиктован корыстью, злобой или глупостью, но самое главное, что он есть.