Кейд тут же отпустил ее руку и снова пошел к двери.

— Он без сознания, — с тревогой напомнила ему Эверилл..

— Он у меня быстро очнется, — рявкнул Кейд, выходя из комнаты.

Эверилл дошла до двери, но немного успокоилась, увидев, что Кейд направился к комнате Броди.

Потом ее взгляд устремился в другую сторону, где находилась их комната и где лежал без сознания Броди, а потом она попятилась обратно в ту комнату, где они собирались провести эту ночь. Закрыла за собой дверь, легла и стала ждать Кейда.

Когда он вернулся, его движения были порывистыми от негодования; он прошел по комнате, снимая по пути с себя оружие и плед.

— Все хорошо? — тихо спросила она, глядя на него.

— Да. Этого ублюдка нет ни в его комнате, ни в холле. Должно быть, он пришел в себя и отправился в трактир. Он пробудет там по меньшей мере неделю, а когда вернется в замок, я его поколочу, — в ярости сказал Кейд, стягивая с себя рубашку, которую носил под пледом.

При этом движении раны на спине и боку причинили ему боль, и он поморщился, а потом вздохнул с несчастным видом и заставил себя двигаться осторожнее; он лег на кровать и повернулся лицом к Эверилл.

Эверилл кусала губу, с тревогой ожидая завтрашнего дня, но тут Кейд неожиданно придвинулся ближе к ней. Потом обнял и привлек к себе.

Когда Эверилл неохотно обратила на него взгляд, она увидела при свете свечи, что глаза у него открыты. Он молча смотрел на нее, и выражение его лица становилось все более суровым, когда он всматривался в синяк у нее под глазом.

— Ты полечила его? — спросил он тихим рокочущим голосом. — Приложила что-нибудь холодное?

Нет, не приложила, вспомнила Эверилл. Она так разволновалась, что совершенно об этом забыла. Но ей не хотелось в этом признаваться из опасений, что Кейд будет настаивать и пойдет вниз, чтобы найти какую-нибудь примочку. Эверилл решила, что не станет лечить синяк, и ответила только:

— Все в порядке.

И прежде чем Кейд успел сказать что-то еще, она приподнялась на локте, задула свечу, стоящую на столике возле кровати, и вся комната погрузилась во мрак. Едва она снова легла, как Кейд притянул ее к себе и уткнулся лицом в ее волосы.

— Я позабочусь о нем утром. Поймаю его, если придется. Он никогда больше ничего тебе не сделает, клянусь.

— Да, любимый, — прошептала Эверилл, но его слова не уменьшили ее опасений.

Теперь она боялась Мораг и того, что может рассказать эта женщина. Ведь Эверилл сказала Кейду, что Броди ударил ее, но не сказала, что он хотел изнасиловать ее и убить, что он и сделал бы, без сомнения, не появись Мораг. Если служанка расскажет Кейду все, как намеревалась…

И Эверилл вознесла мысленную молитву в темноте, чтобы Кейд не убил своего брата и чтобы ему не пришлось жить всю жизнь с этими воспоминаниями.

Кейд встал, быстро молча оделся и крадучись, как вор, вышел из комнаты… чтобы не разбудить жену. Эверилл полночи не могла уснуть, но теперь крепко спала. Кейд знал это потому, что и сам не спал. Он полагал, что она тревожится из-за того, что он хочет сделать с Броди. Это не давало ему уснуть — это, да еще горе из-за потери Йена. Они всегда были близки с кузеном, а три года, которые провели в одной камере с Уиллом, сблизили их еще больше. В этой камере они говорили о вещах, о которых мужчины обычно не говорят, таких как безнадежность и отчаяние, терзавшие их, и о том, какое будущее их ожидает, когда — и если — они выберутся из плена. И то, что этот человек умер спустя всего пару недель после возвращения домой, было труднее принять, чем все остальное, с ним случившееся. Зачем было позволить ему вынести все то, что он вынес, и убить его, едва он вышел на свободу? Порой планы Господа Бога казались Кейду не имеющими смысла!..

Пока они с Йеном находились в преисподней, этот ублюдок Броди сидел на своей заднице, напивался до одурения, оскорблял людей Стюартов и пальцем не шевельнул для того, чтобы не дать замку и земле дойти до ужасающего состояния. Отец и Гавейн хотя бы только пренебрегали делами, тогда как Броди ухудшил положение дел своей жестокостью и злобным поведением.

Все, что он узнал о Броди по приезде в Стюарт, вызывало у Кейда ярость. И поэтому он поначалу решил дать время остыть своему гневу. Броди должен был сначала протрезветь. Но теперь он зашел слишком далеко. Никто не смеет поднимать руку на Эверилл. Никто.

Кейд плотно сжал губы, вспомнив, что увидел утром, когда взошло солнце. Глаз у Эверилл был в синяках и так распух, вряд ли ей удастся открыть его, когда она проснется.

Броди за это заплатит… в десятикратном размере. Он никогда больше не посмеет прикоснуться к Эверилл или к кому-либо из прислуги. Кейд намеревался втолковать ему это, а потом предоставить выбор — бросить пить или убираться из Стюарта к чертовой матери и никогда больше не возвращаться… И он собирался сделать это до того, как жена проснется.

— А, доброе утро.

Кейд тряхнул головой, чтобы отогнать эти мысли, и, покосившись, увидел, что дверь в комнату Уилла открыта, а сам он стоит на пороге, как будто намеревался выйти как раз тогда, когда Кейд шел мимо.

— Доброе, — пророкотал он.

— Я хотел узнать…

— Не теперь, — тихо сказал Кейд, чтобы никого не разбудить. — Мне нужно выяснить отношения с братом.

Он заметил, что Уилл удивленно поднял брови, а потом прошел мимо, направляясь в холл.

— С которым? — спросил Уилл приглушенным голосом. — С Гавейном или с Броди?

— С Броди.

— Что он натворил?

— Ударил Эверилл, — холодно сообщил Кейд.

— Что?!

Кейд сердито посмотрел на него и прошипел:

— Не шуми. Иначе мы разбудим весь замок.

Уилл спросил, понизив голоса:

— Как? Когда?

— Вчера вечером. Очевидно, он догадался, что она подливает какое-то снадобье в виски, чтобы после него было плохо.

— А она подливала? — изумился Уилл.

— Подливала. Она пыталась заставить их бросить пить, а он решил, что она хочет отравить его, и ударил ее, — пояснил Кейд.

Уилл немного помолчал, а потом пробормотал:

— Ублюдок. Хотя, наверное, у него были на то основания, если он решил, что она хочет его убить.

Кейд неохотно кивнул:

— Это единственная причина, почему я не стану убивать его за то, что он прикоснулся к ней.

— А что ты собираешься делать?

— Разбужу его, изобью до полусмерти, а когда он придет в себя, поговорю с ним. Либо он перестанет пить и драться, либо уедет отсюда навсегда.

— Лучше пусть уезжает, — торжественно проговорил Уилл, когда они подошли к двери Броди и Кейд распахнул ее.