Мак и Габриэла стояли друг напротив друга.

– Как ты здесь оказалась? – невозмутимо спросил Мак у дочери.

– Что значит как?! Я позвонила миссис Томпсон, хотела попросить ее прислать куртку, которую забыла при отъезде. Слово за слово – и вдруг она заявляет, что ей, видите ли, некогда! Ей еще убираться, потому что после обеда приедут из риелторской конторы. Меня чуть удар не хватил!

– Я имею в виду, как ты сюда добралась?

– Автобусом до Сан-Франциско, потом на пароме через… – Ощутив чужое присутствие, Габриэла подняла голову. – А вы кто такая?

– Доброе утро! – с улыбкой приветствовала ее Кейди (глаза были в точности как у Мака – ну как тут не улыбнуться?). – Я Кейди Бриггз.

– Так вы… вы… – Прелестное лицо исказилось болью и яростью. – Та самая консультантка, что напортачила в деле со шлемом Нотча и Дьюи! Из-за которой все пошло кувырком!

– Габриэла! – В голосе Мака явственно прозвучала авторитетная отцовская нотка. – Довольно. Здесь полно кресел, так что присаживайся и подожди, пока мы с Кейди приведем себя в порядок. За завтраком все обсудим.

– За завтраком? За завтраком? – Девушка прижала к груди сжатые кулаки. – Ты ждешь, что я сяду за стол с твоей любовницей?

– Я сказал, довольно! Веди себя прилично. Ты уже вышла из возраста, когда закатывают детские истерики.

Кейди невольно поежилась, но промолчала, напомнив себе что это не ее дочь, а Мака.

– Теперь мне все ясно! – не унималась Габриэла уже со слезами на глазах. – Понятно, почему ты хочешь продать дом! Из-за нее, ведь так? Это что же, пресловутая мужская менопауза? Ум за разум зашел на старости лет?!

– Сядь и успокойся! – рявкнул Мак. – Поговорим потом. Он направился к лестнице. Дочь бросилась следом.

– Но как ты мог, папа?! Как мог? Я думала, дело ограничится разговорами, а ты в самом деле выставляешь дом на продажу!

Жестом остановив Габриэлу, Мак прыжками взлетел по лестнице. Кейди отшатнулась, встретив его тяжелый взгляд.

– Вот черт! Извини, ради Бога, за эту сцену, – сказал он вполголоса. – Не думал, что все так повернется, когда оставлял свои координаты. Я всегда это делаю, на всякий случай.

– Конечно, как же иначе. Не волнуйся, все в порядке.

Кейди бросила взгляд через перила, Габриэла уже исчезла из виду (видимо, села, как и было приказано).

– Твоя дочь – привлекательная молодая женщина.

– Но ведет себя как избалованный ребенок!

– Ну, для детей всегда шок – понять, что у родителей тоже имеется кое-какая сексуальная жизнь.

– Речь не о сексе, а о доме!

– Тебе лучше знать. По-моему, нам самое время одеться. – Кейди направилась к своей комнате, но остановилась, осененная идеей, которая показалась ей удачной. – Знаешь, одеться я оденусь, но вы двое завтракайте без меня. Так будет лучше для всех.

– Вот уж нет! Позавтракаем втроем.

– Тогда всем будет неловко. Пойми, это деликатная ситуация.

– Хм. – Мак немного подумал, криво усмехнулся и кивнул: – В самом деле. О чем я только думаю! Разумеется, это неделикатно – просить тебя разделить трапезу с девицей, которая готова пойти вразнос. Ладно, позавтракаем с ней тет-а-тет.

– Не будь слишком строг, – поколебавшись, предложила Кейди. – Это же не спектакль, она в самом деле расстроена. Вполне нормально, что в молодости недостает житейской мудрости.

– В молодости! – У Мака вырвался смешок. – По-моему, житейской мудрости недостает в любом возрасте.

– Но у молодежи…

– Послушай, Кейди! Как отец, обещаю быть строгим, но справедливым.

В душе Кейди эти слова вызвали странный отголосок. «Как отец». Она не могла сказать о себе «как мать», а значит, не имела права голоса.

– Поступай, как считаешь нужным, раз ты такой эксперт в вопросах конфликта поколений. Только без громких ссор, не то мне придется вмешаться… как женщине.

– Я постараюсь.

Мак скрылся в своей комнате. Кейди снова подступила к перилам.

Габриэла стояла в арочном проеме гостиной. Она так и впилась в Кейди взглядом. Щеки ее пылали.

Повинуясь не вполне осознанной потребности, Кейди решила навести мосты.

Пока она спускалась, Габриэла даже не сменила позы – так и стояла на манер разгневанного Правосудия: руки по швам, плечи напряжены, подбородок вызывающе вскинут. Только подойдя ближе, Кейди заметила, что щеки у нее мокрые.

– Послушай, – начала она, понизив голос, – может, поговорим?

– Нам не о чем говорить! – отрезала девушка.

– Мне так не кажется. Можно, к примеру, обсудить наш обоюдный интерес к твоему отцу.

– От моего отца держитесь подальше! Хватит и того, что вы уже натворили! Напортачили в работе. Учтите, мне все известно!

– И это тебя беспокоит?

– Меня не беспокоит ничто из того, что связано с вами! В его жизни вы не задержитесь, потому что это не может быть всерьез!

– Из-за тебя?

– Из-за моей матери!

– Это вряд ли.

– Он любил ее до безумия!

– Нуда.

– Что «ну да»? Вам-то откуда знать?

– Да уж знаю.

Это заставило Габриэлу потерять на пару секунд дар речи.

– Он, что же, рассказывал вам о маме? Странно… раньше он никогда этого не делал… после разового секса. Что вдруг на него нашло?

– Может, это было естественной реакцией на то, что и я рассказала ему кое-что о своем прежнем браке, – предположила Кейди, поманив девушку за собой на кухню. – У психоаналитиков это называется «поделиться». А теперь скажи, что это за история с визитом риелтора.

– Как будто вы не знаете! – Габриэле явно не хотелось идти на поводу, но разговор уже начался, и она угрюмо последовала за Кейди. – Вскоре после того как вы завалили дело со шлемом, папа завел разговор о продаже дома. Это все ваши происки!

– Тебе не кажется, дорогая, что ты сама себе противоречишь? – Кейди наполнила и поставила на плиту чайник. – Только что ты заявила, что у Мака не бывает ничего настолько серьезного, чтобы чем-то делиться. А теперь выходит, что у нac до того близкие и доверительные отношения, что он пляшет под мою дудку. Да и что мне с продажи вашего дома? Я же не риелтор.

– Очень смешно!

– Ладно, проехали. Хочешь чаю?

– Нет!

– А булочку?

– Нет!

– Дело твое. – Кейди отщипнула от одной булочки, попробовала и причмокнула: – Ням-ням!

– Я думала, папа имел в виду завтрак где-нибудь в чайной, – буркнула Габриэла с откровенным раздражением.