Что бы мне посоветовала Амия? Я чувствовала, как слезы бегут по моим щекам, но не могла их вытереть. Осознание того, что я потеряю все и всех, кто что-то значил для меня, заставило меня провалиться в бездонную дыру.

Амия подошла ко мне. Было ли это воспоминанием? Она села рядом со мной, и я закрыла глаза. Это, должно быть, сон, прекрасный сон. Однако теплое чувство, распространявшееся во мне, заставило меня в этом усомниться. Когда я снова открыла глаза, Амия все еще сидела в траве рядом со мной. Она выглядела красивее, чем когда-либо. Ее длинные светло-русые волосы спадали на спину и, словно вуаль, ложились вокруг ее стройной фигуры. Ее лицо было таким нежным и почти полупрозрачным, каким я его и помнила. Она смотрела на меня своими большими глазами карамельного цвета. На ней было то самое платье, которое было надето на ней в момент прощания. Ее свадебное платье. Ее рука легла на мою. Меня окутало спокойствие.

– Ты – просто плод моего воображения, верно?

Ее губы скривились в лукавой улыбке:

– Я могу быть всем, чем ты захочешь.

– Мне так хотелось увидеть тебя еще раз, – всхлипнула я.

– Ты не должна плакать, Эмма. Все хорошо.

Я покачала головой:

– Но ты умерла совершенно напрасно. Мы не победили.

– Я умерла не зря, – напомнила мне она. – Я спасла жизнь Миро.

– Я хотела бы сделать то же самое для Коллама.

– Ты можешь сделать это, Эмма, – ее голос был лишь шепотом, и мне пришлось приложить усилия, чтобы понять ее. – Нет ничего более сложного в этом мире, чем отпустить тех, кого ты любишь. Мне не хотелось терять Миро, и я хотела бы видеть, как растет Лила. Мне хотелось бы держать ее, утешать и быть с ней. Больше всего на свете. – Она замолчала. – Но я не могла допустить того, чтобы Миро погиб, а Элин был виновным в его смерти. Я приняла решение, и я не жалею об этом.

– Что ты хочешь мне этим сказать?

– Я была готова отказаться от Миро и Лилы. Ты должна отпустить Коллама. Через пару недель он перестанет быть собой, и ты все равно его потеряешь.

– Я не хочу это слышать, – сказала я тоном, не допускающим возражений.

– Ты – моя сестра, и я прошу тебя не дать Муриль все разрушить. Подумай обо всех тех, кого ты любишь. Подумай о Лиле. Как будет выглядеть их мир, когда Муриль им овладеет? Ты не можешь допустить этого, и Коллам не позволит тебе так поступить.

– Поэтому ты вернулась?

– Ты же хотела этого. Хотела моего совета. Вот он: отпусти его. Ты должна его отпустить.

– Это не то, что я себе представляла. – Я села на траве, вытирая слезы с лица.

– Я знаю.

Я почувствовала прикосновение перышка на своей коже. Ощутила щеку Амии на своей. После этого она встала.

– Не уходи, – попросила я.

– Я всегда с тобой, как и Коллам, даже если ты этого не видишь.

И она уплыла прочь, держа в руке крошечный букет желтых и красных цветов.

– Мы не знаем, как долго он еще продержится, – объяснил он. – Тебе к нему нельзя.

Я заглянула в комнату через маленькое окошко. Там стояла кровать, к которой был привязан Коллам. Он дернул за кандалы, и его лицо исказилось от гнева.

– Он все еще борется с этим, – сказал Мерлин. – Есть еще моменты, когда он в себе. Но это вопрос времени, и вскоре это закончится. Другого выхода нет.

Мои губы дрожали, и я не издала ни звука.

– Мы хотим, чтобы ты поняла это наше решение, Эмма. У нас нет выбора. Мы должны защитить народы, а Коллам бы одобрил наш поступок.

– Не верю в это, – это что, был мой голос? – Он бы никогда не пожертвовал жизнью своего друга. Он бы боролся за него до последнего.

Пожилое лицо Мерлина вдруг стало бесконечно усталым, а его обычно добрые глаза смотрели на меня изможденно. Но я не могла забрать свои слова назад.

– Мы больше ничего не можем для него сделать, Эмма. Поверь, мы сражались всеми доступными нам средствами. Наши знания на этом заканчиваются. Нам нелегко далось это решение, но оно принято.

Я выпрямила спину и пристально посмотрела на него.

– Я не могу этого сделать. Не требуй этого от меня.

– Почему, Эмма? Почему ты отказываешься освободить его?

Рэйвен появилась за моей спиной.

– Это эгоистично с твоей стороны. Коллам не заслуживает этого и не хотел бы такой жизни.

Я повернула голову, ошеломленная:

– Откуда тебе знать? Ты бы даже Питером пожертвовала ради дурацкой эльфийской короны.

Рэйвен оставалась совершенно спокойной. Слишком спокойной. Я хотела, чтобы она накричала на меня, а я могла бы накричать на нее в ответ.

– Не ради короны, а ради ответственности, которую я несу перед своим народом. В чем ценность счастья индивида? Ты не хочешь быть одинокой. А как насчет тех, кто погибнет, когда Муриль раскроется во всей своей власти? Ты думала об этом? Здесь дело не в тебе и не в твоей любви. Это касается всех нас. Миро продолжает жить без Амии.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Это не жизнь, и у него все-таки есть Лила. А у меня не осталось ничего, кроме воспоминаний. Я еще не готова. Я хочу, чтобы он остался.

Рэйвен обвила руками мои плечи. Я пыталась сопротивляться, но она была неумолима.

– Ты не останешься одна. – В ее глазах блестели слезы.

– Не ссорьтесь, девочки. Это ни к чему не приведет, – прервал нас Мерлин. – В такое время мы должны держаться вместе. Умереть – гораздо легче, чем вести жизнь, которой он живет сейчас. Он страдает. Его боль невыносима. Он будет сидеть взаперти всю оставшуюся жизнь и больше никогда не будет самим собой. Ты уже его потеряла, не забывай об этом. Мы не можем помочь ему или надеяться, что когда-нибудь найдется способ уничтожить Муриль. Ожидание лишь подвергает нас всех опасности, – терпеливо объяснил Мерлин.

– Нам нелегко просить тебя об этом, – продолжила Рэйвен.

– Это должно меня утешить?

Она кивнула.

– Я не хочу твоего утешения. – Я вырвалась из ее объятий, оскорбленная.

– Я хотел еще раз увидеться с тобой, прежде чем вы отправитесь в путь. – Питер сел рядом со мной. Я сидела на скамейке перед лазаретом, как и всегда. Здесь я ждала тех немногих минут прояснения рассудка, которые у Коллама еще случались. В эти моменты Мерлин разрешал мне его навестить.

– Ты помнишь мой первый день в Портри? – спросила я.

– Ты была молчаливой и выглядела очень потерянной.

– Такой я и была. Я так скучала по маме и чувствовала себя очень одинокой.

– Мы были готовы позаботиться о тебе. Мы – твоя семья. Мы и сейчас будем с тобой.