– Еще какие, – сказал и я. – Только раздразнили… Гунтер, эти, что из-за рощи, проскачут мимо нас. Говоришь, наши лучники хороши?

Он вскликнул:

– Ваша милость!.. Да нужно ли это нам? Двое в драку, а третий, то есть мы…

– Знаю-знаю, – прервал я. – Все же командуй!

Он вздохнул и тут же прокричал страшно:

– Лучники!.. Товсь!

За нашими спинами заскрипели натягиваемые луки. А со стороны леса земля задрожала от топота, лавина тяжелой кавалерии несется, как штурмовые танки. Гунтер вскрикнул снова, послышался страшный многоголовый свист. Лучники выпустили рой стрел еще из-под защиты кустов, каждый по четыре стрелы, прежде чем первые достигли всадников осаждающих замок, но и тогда атакующие все еще в пылу не замечали, сосредоточившись на предстоящем ударе в толпу растерявшегося противника…

Тяжелые стрелы били в закованные тела со страшной силой. Я видел крохотные искорки, когда стальные клювы ударяли в металл доспехов. Некоторые всадники шатались в седлах, другие наклонились к конским гривам, кто-то сразу соскользнул, испуганный конь тащит запутавшегося ногой в стремени. Раненые кони страшно ржут, поднимаются на дыбы, сталкиваются со скачущими рядом, падают, в воздухе мелькают копыта. Все новые всадники на полном скаку влетают в кровавый вал из человеческих и конских тел.

Гунтер орал и требовал стрелять быстрее, еще быстрее. Со всех сторон я слышал частые щелчки струн по кожаным рукавичкам. Сливаясь, это напоминало шелест, с которым крабы пытаются выбраться из котла.

Группа под стягом Золотого Коня, что готовилась отражать атаку конницы, спешно перестраивалась, две трети повернулись к конному отряду, что выметнулся из замка.

Поколебавшись, я пощупал молот, взял лук Арианта.

– Гунтер, держись здесь! Если что, отступай в лес. На рыцарских конях туда не вломятся.

– А вы, ваша милость?

– Посмотрю, что там за люди.

– Ваша милость, – вскрикнул он. – Не рискуйте!

– Посмотри на моего коня, – ответил я.

– Но ведь вы – паладин…

– А что, если паладин, то обязательно дурак?

Он смотрел вслед, явно не уверенный, что его сюзерену хватит ума повернуть коня и удрать, если он узрит, что враг намного сильнее. Это, дескать, не по-рыцарски, нужно остановиться и драться, а там красиво умереть, чтобы, дескать, барды воспевали, а бабы рыдали… Щас!

Мой конь уже понимает, что если не в группе, то можно не приноравливаться к чужой скорости, с места рванул так, что меня отбросило на круп, едва-едва выровнялся в седле, чуть было не пощупал голову: не оторвалась ли…

Рыцари перешли подъемный мост, выстроились в грозную двойную цепь, опустили копья. Вперед выдвинулся всадник в блестящих доспехах, массивный гигант на огромном, как гора коне, хрипло и страшно прокричал, указывая мечом на группу вокруг стяга Золотого Коня.

Я наложил стрелу и оттянул тетиву к уху, взглядом поймал этого гиганта, щелчок, я продолжал держать мысленном взором предводителя и представлять, как острие ударит точно в щель забрала, отсюда даже не разберу: решетка ли там или же узкий прорез для глаз, но стрела попадет именно туда…

Всадники с места пошли тяжелым галопом. Гигант приподнял щит, блеснуло, и снова он мчится, выставив копье, лишь чуть наклонился к конской гриве. Я поспешно выхватил вторую стрелу, наложил, оттянул в одно движение и отпустил, выдернул за оперение третью, четвертую, пятую… Конная лава, огибая упавших, врезалась в ощетинившихся копьями рыцарей Золотого Коня, раздался многократно повторяемый скрежет сминаемого металла. Страшно кричали покалеченные кони, копья ломались с сухим треском, как гигантские спички, рыцари ухватились за мечи.

Несколько всадников все же не успели подать коней в стороны, на упавших вместе с конями рыцарей падали еще и еще, я снова поднял лук и выпускал стрелы в тех, кто выкарабкивался из кучи.

Массивный гигант ревел, как разъяренный медведь, рубился быстро и страшно, вооруженные воины падали перед ним, как трава перед косцом, а он на огромном, как айсберг, коне, прорубывался к шатру с трепещущим стягом Золотого Коня.

Группа рыцарей, в которых я предполагал военачальников, бросилась ему навстречу. Гигант взревел ликующе и врубился в их ряды с такой легкостью, как будто перед ним толстые, сочные подсолнухи. Я сцепил зубы, противники падают под его ударами, словно спелые груши, натянул стрелу и пустил точно в голову.

В последний момент всадник, даже не взглянув в мою сторону, вскинул щит, стрела звякнула и разлетелась вдребезги. Я не поверил глазам, такого еще не было, чтобы кто-то спасся от стрелы из лука Арианта, поспешно наложил еще стрелу, выпустил, тут же, повинуясь нехорошему предчувствию, выпустил еще одну.

Не прерывая схватки, рыцарь успел дважды легко поставить заслон на пути моих стрел. Его меч, уже обагренный кровью, грозно взлетал в воздух, и всякий раз кто-то из противников валился под конские копыта.

– Что за… – крикнул я растерянно.

Машинально спрятал лук, пальцы наткнулись на рукоять молота, я сразу воспрянул духом.

– Даешь! – заорал я грозно и пустил коня в галоп.

Гигант оглянулся в мою сторону. В прорези шлема блеснуло красным, как свет лазера. Он повернул коня в мою сторону, тот сделал первый прыжок, но разогнаться не успел, молот попал в наклоненную вперед голову.

Грохнуло, словно десять молотобойцев разом ударили по металлическому листу. Шлем смяло, как картонную коробку под автомобильным колесом, всадника сорвало в седла и отбросило на десяток шагов назад, а конь с опустевшим седлом добежал до меня и остановился.

Я оглянулся, крикнул Тюрингему:

– Ты все еще здесь? Прими. И щит не забудь! У него какой-то особый щит.

Сеча продолжалась с переменным успехом, вскоре начали одолевать всадники Кабана. Они вырубили две трети оставшихся рыцарей у шатра со стягом, но раздался дикий крик за моей спиной, во главе клина из-за рощи вылетели с выставленными копьями Зигфрид и Гунтер, а за ними лучники. Гунтер выхватил меч, я тоже убрал молот и вытащил из ножен меч. Солнце холодно заблестело на полупрозрачном лезвии.

– Ричард! – прокричал Зигфрид.

– Ричард! – закричали лучники.

– Ричард! – заорал и Гунтер запоздало. – Ричард де Амальфи!!!

Мы врезались во всадников Кабана, и они сразу же побросали оружие и спешились, показывая, что сдаются. Я вложил меч в ножны и, предоставив своим заниматься пленными, проехал к рыцарям Золотого Коня.

Если вначале их было около сотни, считая вообще всех с оружием, то сейчас остались только рыцари, самые сильные и выносливые, либо те, кому повезло больше. Передо мной стояли, не выпуская окровавленных мечей, восемь крепких воинов в полных доспехах с опущенными забралами, а в середине подросток в легких доспехах обеими руками держит знамя с трепещущим по ветру полотнищем.