— Ну сними трубку, Марго! Черт возьми, Марго, сними ее!

Сегодня они должны были встретиться, чтобы ехать на загородную дачу одного из не самых бедных жителей родного городка, чтобы скрасить его тусклое времяпрепровождение в компании подхалимов и нужных людей. Обе категории не располагали к расслаблению, явно не содействовали превращению дня рождения в настоящий праздник, для чего и планировалось присутствие двух очаровательных молодых леди. Молодой, избалованный жизнью мужчина принадлежал к золотой прослойке, которой все блага шли в руки автоматически, просто по праву рождения. Наверняка у него был уже богатый опыт общения с женщинами. Он увидел их вчера, в тот редкий день, когда рыжеволосая Рита и Ксения, недавно ставшая яркой блондинкой, решили в кои-то веки расслабиться и поужинать вдвоем в одном из приличных ресторанов. Они старались быть незаметными, но все равно сразу привлекли его внимание. Он подсел к ним, и через несколько минут Марго взяла его в оборот — ей не составило большого труда переключиться на работу, сулившую хороший доход. В результате уик-энд они должны были провести в шумной компании.

— Что за ерунда! — вслух возмутилась Широкова, бурно реагируя на очередную вереницу длинных зуммеров. Дальше ждать не было смысла, и Ксения решила незамедлительно ехать к Рите. — Если гора не идет к Магомету…

Нужно было успеть до положенного времени созвониться с именинником. Вечерняя программа обещала быть прибыльной, к тому же клиент внешне выглядел привлекательно и оказался интересным собеседником. Вчера он был отчаянно красноречив. Пожалуй, он говорил даже слишком много для мужчины, но недостатком это нельзя было назвать. Ксения поймала себя на мысли, что этот очередной искатель приключений ей симпатичен, что случалось редко. Наверное, поэтому она так нервничала из-за опоздания Риты. Это было ни на что не похоже. Ксения уже не находила себе места. Ключи от квартиры Масловой висели в ее прихожей. Одевшись, Ксения положила их в карман дубленки. Подруги давно взяли за правило оставлять друг другу запасную связку, на всякий случай. В их отношениях не было недоверия. Последнее время Рита особенно настаивала на том, что они — сестры:

— Вот у меня никого на белом свете не осталось, и я получила компенсацию — тебя, солнышко, — особенно лирическим становилось настроение Риты после очередной шумной вечеринки, когда утром раскалывалась голова и Ксения добровольно выступала в качестве сестры-милосердия, отпаивая потерявшую над собой контроль подругу. Ксения не переставала удивляться тому, как легко Рита переступала черту, за которой не было чувства реальности, опасности, раздумий как таковых. И самое интересное, что за ней не замечалось слишком частых подходов к рюмке. Просто в один прекрасный момент Ксения замечала, что Рита перестает реагировать на происходящее, ведет себя слишком развязно, глупо. Приходилось даже увозить ее в самый разгар веселья, чтобы не оставить о ней ненужную славу пьянчужки, падающей с ног после пары рюмок. А утром, придя в себя, Рита выглядела хмурой, хотя всеми силами старалась быть благодарной за заботу.

— Ты перебираешь, Марго. Это случается не впервые, а ты не делаешь выводов, — замечала Ксения, но подруга только молча отводила взгляд. Никаких комментариев, никаких слов оправданий или обещаний на будущее. Ксения связывала ее поведение с тем, что Рита не так давно потеряла бабушку и очень переживает от разлуки с самым близким человеком. Однако истина была куда более прозаична и страшна. Ксения ехала к Рите, не подозревая, какое открытие предстоит ей сделать через несколько минут.

Она распахнула дверь квартиры и сразу увидела у порога новые зимние сапоги Риты, купленные неделю назад. Она щеголяла в них даже в комнате — так давно она их хотела и, купив, не могла нарадоваться обновке. Наличие обуви в прихожей означало, что хозяйка дома. Ксения присмотрелась и увидела, что подошва сапог абсолютно сухая — похоже, если Рита куда-то и выходила, то вернулась давно.

— Алло, Марго, отзовись! — расстегивая дубленку, крикнула Ксения. Она почувствовала, что едва сдерживает нарастающее раздражение, и тут взгляд ее остановился на одежде, разбросанной по полу: норковый полушубок Риты, ее трикотажное платье стального цвета, чулки с поясом, нижнее белье. Вещи валялись в беспорядке, словно их снимали второпях. Передумав снимать обувь, Ксения машинально вытерла ноги о половик и стала осторожно продвигаться в глубь квартиры.

В комнате никого, но телевизор и видеомагнитофон включены, а в воздухе — спертый запах сгоревших свечей с примесью кисловатого аромата шампанского, разлитого не только по бокалам, но и по полированной поверхности маленького журнального столика. Кроме того, весь он устлан каким-то белым порошком, по-видимому, высыпавшимся из небольшого полиэтиленового пакетика, лежавшего там же. Были видны отпечатки чьих-то пальцев, словно кто-то пытался наспех вытереть стол.

— Рита!

От волнения голос Ксении сорвался. Она споткнулась о лежащую на полу пустую бутылку от шампанского и яростно отшвырнула ее ногой. Ксения несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, борясь с подступающей тошнотой. Откашлявшись, она прошла на кухню. Следы беспорядка были и там: немытая посуда, разбросанные по столу конфеты, коробка от которых валялась на полу. Тревога Ксении росла. Ей уже было страшно продвигаться дальше. Остановившись у закрытой двери ванной комнаты, она замерла от страха и едва заставила себя взяться за ручку, открыть дверь. От увиденного Ксения остолбенела: ванна была полна воды по самый край. В ней сидела обнаженная Рита, безжизненно свесив голову, руки. Ее лица не было видно, а длинные мокрые волосы, спутавшись, лежали на кафеле. Нетрудно было понять, что Рита пыталась выбраться из ванны, но не смогла. Она никак не отреагировала на появление Ксении, не пошевелила и пальцем. Ее застывшая в неестественной позе фигура привела Ксению в ужас, но она попыталась взять себя в руки и не паниковать. Проглотив комок в горле, Ксения быстро сбросила с себя верхнюю одежду, вытащила пробку из ванны и, едва переводя дыхание от подступающих слез, стала вытаскивать безвольно повисшее в ее руках тело подруги из холодной воды. Наконец ей это удалось. Рита никогда не была стройной, а сейчас показалась Ксении невероятно тяжелой, неподъемной. Уже не сдерживая слез, она причитала, ругалась, желая только одного — услышать в ответ хоть слово, стон, но Рита лежала на кафеле, закрыв глаза, ни на что не реагируя. Кожа ее приобрела какой-то синеватый оттенок. Ксения прижала ухо к ее груди, пытаясь услышать стук сердца, — тщетно, приложила палец к артерии на шее.

— Очнись, Маргоша, Риточка! — шептала Ксения, делая ей массаж сердца с дыханием «рот в рот». Когда-то она училась делать это на уроках военной подготовки в школе. Почему-то в эту минуту ей отчетливо вспомнились эти занятия, когда ее ставили всем в пример, а в дневнике появлялись отличные отметки. Ксения старалась убедить себя, что приобретенные ею навыки обязательно помогут привести Риту в чувство. Однако минуты шли, а та все не приходила в себя. Пульс не прощупывался. Она не отвечала на пощечины, щипки, громкие, отчаянные рыдания подруги. Ксения обессилела и, наконец, сдалась. Вытирая слезы, она на четвереньках выползла в коридор и, добравшись до телефона, непослушными пальцами набрала «03». Она долго не могла членораздельно отвечать на вопросы диспетчера. На том конце провода ее терпеливо расспрашивали, а она, борясь с удушьем и слезами, пыталась четко назвать адрес.