— Хор-рошо, что ты это понимаешь. Молчи. Мне не нужны оправдания.

— Но я…

— Уже заткнулся, — промурлыкала Гончая, рассматривая его из-под опущенных ресниц. А потом неуловимо быстро придвинулась к Таррэну, возле которого напряженно замер поразительно быстро пришедший в себя Элиар. — Нас позвали сюда для до-олгого разговора, и разговор этот, я вас уверяю, обязательно состоится. Так или иначе, но я получу ответы на свои вопросы. А если кто не согласен, то может выражать свое мнение на ближайшем кладбище… Здесь слишком много непонятного. Слишком много странностей. Мне не нравится такой прием. Но еще больше не нравится, что творится в округе. Поэтому, Линни, мы пойдем туда сами и спросим об этом первоисточник. Так, как умеем и считаем нужным.

— Ты обещал мне! — прошептал хранитель, со смешанным чувством следя за Белкой, что вдруг стала до боли похожа на хмеру — такая же грациозная, смертельно опасная, обманчиво мягкая и умеющая напугать до дрожи.

— Да, мы обещали, — мурлыкнула она. — Слово не будет нарушено. Но я очень хочу знать, для чего нас заманили сюда. Зачем вынудили покинуть Серые пределы, в которых мы были надежно защищены. Что нужно Темному лесу, в котором нас только что пытались превратить в послушных болванчиков. И для чего твоему владыке понадобилось собрать в одном месте всех уцелевших Л’аэртэ, в том числе из побочной ветви.

Линнувиэль ощутимо вздрогнул, с полуслова поняв все остальное. Судорожно сжал кулаки, чтобы не выдать бурлящие внутри эмоции. Он прерывисто вздохнул, напрягся, когда Гончая скользнула ему за спину, но потом опустил сведенные плечи и, взглянув на окаменевшие лица сородичей, твердо сказал:

— Я тоже хочу это знать. И сделаю все, чтобы выяснить правду.

— А вы уверены, что действительно этого хотите?

Корвин без промедления кивнул.

— Маликон?

— Мне не нравится, что кто-то желает сделать из нас дураков.

— Послушных дураков, — проворчал Аззар, неприязненно передернув плечами. — Я бы многое отдал за то, чтобы выяснить, какая сволочь использовала пыльцу. Может, владыка и решил от нас избавиться, но я хочу хотя бы узнать почему.

— Не считай нас тупыми исполнителями, Белик, — насупился Линнувиэль. — Да, ты прав: нас отправили в пределы ради Таррэна. Нам было велено сделать все, чтобы его вернуть. Нам запретили вступать в конфликты со Стражами и другими смертными. От нас потребовали клятву на крови, что все будет исполнено в точности. И мы исполнили. Но теперь мы вдруг застали чертоги совсем не такими, какими оставляли когда-то. Что-то изменилось в воздухе, Белик. Мы тоже это чувствуем, потому что никогда прежде владыка не действовал так грубо — для этого он слишком мудр. Конечно, может, все и изменилось. Может, в преддверии Ухода он стал другим, но мы хотим знать правду.

— А если она окажется слишком неприглядной? — вкрадчиво шепнула Белка над самым ухом молодого хранителя. — Что, если она тебе не понравится? Сможешь ли ты отстраниться от прошлого? Сумеешь ли принять настоящее? Предугадать будущее? Сумеешь ли поступить вопреки прежним принципам? Отказаться от сомнений? От рода и даже дома, если это потребуется ради такой правды? Что, если тебе придется выбирать, Линнувиэль?

Темный эльф медленно опустил веки, стараясь отстраниться от ее нежного запаха. Быть стойким, сильным и ничем не показать, насколько трудно стоять рядом с ней вот так — чувствуя ее всем телом, но не смея даже прикоснуться.

— Готов.

— Тогда скажи мне, хранитель, что для тебя важнее? Долг, честь, кровные узы? Что, если тебя заставят выбирать между жизнью и смертью? Если на одной чаше весов окажутся жизни тех, кто тебе дорог, а на другой — жизни всех остальных? За любой выбор потребуется плата…

Он снова вздрогнул, но с каждым словом все больше чувствовал, как вязнет и пропадает, просто растворяется в какой-то бездне, действительно теряя себя, но и обретая взамен что-то новое. Что-то такое, чего никогда прежде не знал.

— Боюсь, тебе все равно придется кого-то предать, — прошептала Белка. — Нас, Корвина, Маликона, владыку… быть может, себя самого? Или друзей? Родных? Свой народ? Выбор неизбежен, Линни. Так же неизбежен, как восходы и закаты, рождение и увядание, как жизнь и смерть. Что же ты выберешь? На чью сторону склонишься? Кого предпочтешь, если нам сегодня придется восстать против твоего повелителя? Ты все еще хочешь узнать правду?

— Не знаю, — наконец хрипло прошептал Линнувиэль.

— Вот видишь, — неожиданно мягко укорила его Гончая, милосердно отстраняясь. — Ты все еще полон сомнений, эльф. Твои чувства противоречивы. Ты растерян и сбит с толку, а значит, слаб и не способен к настоящему бою. Ты до сих пор не видишь истинного врага и, судя по всему, вряд ли отыщешь его сегодня. Не ходи в тронный зал, Линнувиэль. Сегодня не твой день. И не твой бой. Потому что, к сожалению, ты так и не сумел понять самого главного.

— Чего именно?

Она странно улыбнулась.

— Есть вещи, без которых даже твоя долгая жизнь станет абсолютно бессмысленной.

— Я не отступлю.

— Хорошо, — неожиданно согласилась Белка. — Но помни, друг мой: сегодня ты можешь потерять гораздо больше, чем когда-либо думал. И я не о твоей жизни говорю. Устроит тебя такая цена?

Линнувиэль невесело улыбнулся и вместо ответа открыл еще одну дверь.

В тронный зал они вошли тесно сплоченной группой. Сосредоточенные, собранные, готовые ко всему, вплоть до внезапной атаки. Шли ровно, подчеркнуто в стороне от дворцовой стражи, на которую наткнулись буквально на выходе из последнего коридора. Настороженно посматривали по сторонам, чутко ловя каждый шорох, и внимательно отслеживали каждое движение сородичей, которых возле тронного зала столпилось неоправданно много. Под безмолвный ропот они миновали приглашающе распахнутые двери, встали в центре зала и выжидательно застыли, будто оказались не в родных чертогах, а на вражеской территории.

Весть о прибытии Линнувиэля молниеносно облетела Темный лес еще несколько часов назад, когда в его пределах появилась высокородная леди Мирена в сопровождении одного из патрульных. Эта новость произвела настоящую бурю среди тех, кто хоть немного представлял себе истинное положение дел, заставила старейшин отложить дела, а хранителей — поспешить на поиски повелителя.

Владыка Л’аэртэ повелел докладывать ему в любое время дня и ночи, если Линнувиэль пришлет весточку, и об этом тоже хорошо знали. Поэтому сегодня тронный зал был полон как никогда. А едва в проеме показались долгожданные гости, на них уставилось такое количество пристальных взглядов, что под их тяжестью впору было пошатнуться. И сквозила в них такая гремучая смесь любопытства, нетерпения и раздражения (а как же! Столько волнений в такую рань!), что Таррэн не сдержал усмешки: надо же, сколько нынче внимания их персонам! Такого ажиотажа он не помнил, даже когда во всеуслышание заявил об отречении. Видать, сильно темных припекло, раз даже совет старейшин заявился сюда в полном составе. Вон как таращатся — все десять глав высших эльфийских домов, включая отца Мирены и ближайших родственников Корвина, Маликона и их эльтаров.