И тогда Зен поведал мне третью новость, еще страшнее двух предыдущих: «В реках уже полным-полно крови». Когда кто-то говорит «не судами, а кровью», ты не можешь просто слушать и кивать: «Так, так». Мне приходилось вытягивать из него каждое слово, словно выпрашивать по рисинке пиалу риса. Он был так скуп на слова! Мало-помалу вот что мне удалось выведать.

Десять лет назад Небесный Повелитель прокатился разрушительной волной от гор к берегу. Кровь лилась рекой, погибли миллионы. Теперь волна катилась назад — в портовых городах Маньчжуры убили всех Почитателей Господних. Они продвигались в глубь страны, сжигая дома дотла, разрывая могилы, разрушая небеса и землю в одно и то же время.

— Все мертвы, — сказал Зен, — никого не пощадили, даже младенцев.

Когда он сказал это, я увидела сотни плачущих младенцев.

— Когда они будут в нашей провинции? — прошептала я. — В следующем месяце?

— О нет. Смерть следовала по пятам глашатая, когда он достиг нашей деревни.

— Ай-я! Две недели? Одна? Как долго?

— Завтра солдаты разрушат Йинтьян, — сказал он, — а еще через день — Чангмиань.

Я оперлась на валки. Все мои чувства словно каленым железом выжгло. Я увидела солдат, идущих по дороге. Когда я представила себе мечи, с которых капала кровь, Зен попросил моей руки. Вообще-то он не произнес слова «женитьба». Он сказал мне хриплым голосом: «Эй, сегодня я иду в горы, чтобы спрятаться в пещерах. Ты с мной или нет?»

Тебе его слова, должно быть, показались неуклюжими, совсем не романтичными. Но если кто-то предлагает спасти тебе жизнь, это так же прекрасно, как стоять у алтаря в белом платье и говорить «я согласна». Если бы обстоятельства были иными, я бы именно это сказала: «Я согласна, пойдем». Но у меня в голове не было места мыслям о браке. Я думала о том, что станет с мисс Баннер, Лао Лу, Йибаном, даже с Почитателями Иисуса — Пастором и миссис Аминь, мисс Мышкой и Доктором Слишком Поздно. Как это странно, думала я. Что мне о них беспокоиться? У нас нет ничего общего — ни языка, ни чувств, ни мыслей о земле и о небе. Но все же я отдавала им должное: их намерения были искренними. Быть может, не слишком разумными, ведущими к печальным последствиям. И все-таки они очень старались.

Когда знаешь такое о людях, у вас обязательно должно быть что-то общее.

Зен прервал мои раздумья:

— Так ты идешь или нет?

— Дай мне подумать, — ответила я, — мой ум не так проворен, как твой.

— Что тут думать? — молвил Зен, — ты хочешь остаться в живых или умереть? Только не думай слишком долго. А то еще переоценишь свои возможности. И тогда все перепутается в твоей голове. — Зен отошел к скамье у стены коридора и лег на нее, убрав руки за спину.

Я положила мокрую одежду на валки и начала выжимать воду. Зен был прав: в моей голове все перепуталось. С одной стороны, Зен хороший человек. Такого я, вероятно, больше никогда в жизни не встречу, особенно если очень скоро мне суждено умереть.

Но с другой стороны, если я уйду с ним, у меня больше не будет ни собственных вопросов, ни ответов. Я не смогу спросить себя: преданный ли я друг? Могу ли я помочь мисс Баннер? Что случится с Почитателями Иисуса? Эти вопросы прекратят для меня существовать. Зен будет решать, о чем мне волноваться. Так всегда бывает между мужчиной и женщиной.

Я все думала и думала. Новая жизнь с Зеном? Преданность старым друзьям? Если я спрячусь в горах, буду ли по-прежнему бояться, что потом смерть все равно настигнет меня? Если останусь, будет ли моя смерть быстрой? Какая жизнь, какая смерть, какой путь? Это было сродни тому, как бегаешь за цыпленком, а потом сам превращаешься в этого цыпленка и начинаешь спасаться от погони. У меня была всего одна минута, чтобы принять решение. И вот что я решила.

Я посмотрела на Зена, лежащего на скамье. Его глаза были закрыты. Он был добрый, не слишком умный, зато искренний. Я решила прекратить наши отношения так же, как и начала их. Я буду дипломатом: я внушу ему мысль, что это была его идея.

— Зен-я, — окликнула я его.

Он открыл глаза и встал.

Я начала развешивать мокрую одежду.

— Зачем нам убегать? — спросила я. — Мы ведь не последователи Тайпинов.

Он положил руки на колени.

— Послушай своего друга, ладно? — терпеливо проговорил он. — Маньчжурам достаточно намекнуть, что ты знаешься с Почитателями Господними. Погляди, где ты живешь. Этого будет достаточно, чтобы вынести тебе смертный приговор.

Я знала это. Но вместо того, чтобы согласиться, сказала:

— Что ты такое говоришь? Чужеземцы не почитают Небесного Повелителя. Много раз я слышала, как они говорили: «У Иисуса нет младшего брата в Китае».

Зен фыркнул, как будто он только сейчас понял, как я глупа.

— Скажи это маньчжурскому солдату, и твоя голова покатится по земле! — Он вскочил на ноги. — Нет времени болтать! Сегодня я ухожу. Ты идешь со мной?

А я продолжала свой глупый разговор:

— Почему бы еще не подождать? Поглядим, что на самом деле произойдет. Все не так уж плохо, как ты думаешь. Не беда, если Маньчжуры убьют несколько человек для устрашения. А чужеземцев они не тронут. У них же есть договор. Теперь, поразмыслив об этом, я решила, что здесь безопаснее. Зен-я, оставайся с нами. У нас полно места.

— Остаться здесь? — возопил он. — Эй! Может, мне прямо сейчас перерезать себе глотку? — Он присел на корточки, и я увидела, как пузырятся его мозги, словно вода в моих котлах. Он говорил много невежливых слов, и притом достаточно громко, чтобы я могла услышать: «Она дура! Одноглазая! Неудивительно, что она не видит, что нужно делать!»

— Эй, кто ты такой, чтобы бранить меня? — крикнула я. — Может, муха влетела в твое единственное ухо и заразила тебя лихорадкой? — Я подняла мизинец и принялась чертить в воздухе зигзаги. — Слышишь звон, да не знаешь, где он. Думаешь, что грядут великие несчастья. Испугался без причины.

— Без причины! — вскричал Зен. — Да что с тобою случилось? Или ты долго витала в чужеземных облаках и вообразила, что бессмертна? — Он вскочил на ноги, бросил на меня презрительный взгляд и фыркнул «Ха!». Потом повернулся и пошел прочь. У меня защемило сердце. Я слышала его затихающий голос: «Безумная девчонка! Потеряла рассудок, теперь потеряет голову…»

Я развешивала белье, но руки у меня дрожали. Как быстро добрые чувства оборачиваются злыми. Как легко было его обмануть. Слеза застыла на моем единственном глазу. Я смахнула ее. К чему себя жалеть? Слезы — это удел слабых. Я запела старую песню гор, сейчас уже не помню какую. Мой голос был силен и чист, молод и печален.

— Ладно, ладно, больше никаких споров.

Я повернулась, передо мной стоял Зен. Он выглядел усталым.

— Мы можем взять чужеземцев с собою в горы, — сказал он.

Взять их с собою! Я кивнула. Уходя, он затянул в ответ песню юноши. Этот человек оказался умней, чем я думала. Каким умным мужем он станет! И с хорошим голосом. Он остановился и окликнул меня: