Я крепко сжимаю челюсти.

– Она сама сделала этот выбор.

Вера кивает.

– И я рада, что сделала. Потому что посмотрите на нее сейчас. Она стала совсем другой. Более уравновешенной, продуманной. Больше никаких срывов, истерик, ночных кошмаров и безрассудных поступков. Варя очень любит своих детей и заботится о них.

– Она прекрасная мама, – соглашаюсь я, и Вера снова кивает.

– Так и есть. Невозможно представить более замечательную и любящую мать, чем она.

– У вас не сохранились фотографии со времени ее беременности?

Вера склоняет голову набок и смотрит на меня, слегка прищурившись.

– Для чего вам все это, Олег? Насколько я знаю, вы собрались построить собственную семью, и Варя с детьми в нее никак не вписывается.

Я повторяю ее жест.

– Не хочу быть грубым, но наши с Варварой отношения касаются только нас двоих.

– Да, согласна, – невозмутимо отвечает она. – Правда только ровно до того момента, пока мне и моему мужу не придется разгребать последствия ваших отношений.

– Последствиями вы называете моего сына? – вскипаю я, и только малыш, мирно сопящий на моей груди, не позволяет мне сорваться и повысить голос.

– Последствиями, Олег, я называю боль, которую вы с Варей пережили. Она ее прожила не из-за своих проблем в прошлом, а именно по причине влюбленности, которая подтолкнула ее к лечению. Мы с Тимуром благодарны судьбе, что вы появились в жизни Вари. Но знаете, я больше не хочу слышать из уст своего ребенка, что она недостойна быть с каким-то мужчиной. Потому что она тот редкий человек, который как раз заслуживает безусловного, настоящего счастья.

– Я могу дать его ей.

– Сначала сами станьте счастливым.

– Что это должно означать?

– Олег, вы сильный мужчина. Взрослая, осознанная личность. Но сейчас вы как будто выпали из этой вселенной и кружите на своей собственной орбите, раскручиваясь так, что воздушной волной сносит всех окружающих. Вам нужно определиться, чего вы на самом деле хотите, и только тогда делать выводы, чего вы хотите от моей дочери. Не обижайтесь на меня, пожалуйста, но вам нужно снова встать на ноги. Варваре в жизни сейчас нужна стабильность. Уверенность в завтрашнем дне. Она должна знать, что, если доверится мужчине, то получит в ответ незыблемую крепость. Это будет финальным этапом ее выздоровления. Вы пока ей не можете этого дать.

– Откуда такие выводы?

– Я очень наблюдательна, – с легкой улыбкой отвечает Вера и снова подносит чашку с чаем к губам. – Хотите материнский совет?

– Вы же все равно его дадите, – цежу сквозь зубы, и ее улыбка становится шире.

– Я бы промолчала, не скажи вы эту фразу, а просто отказавшись. Но так вы только подтвердили мои догадки. Сейчас вам кажется, что вы должны хватануть своего сына и его мать, и сбежать вместе с ними на необитаемый остров, потому что считаете, что Варя опосредованно принадлежит вам через сына. Я скажу вам суровую правду: это не так. Варя станет вашей только в том случае, если сама того захочет. Если вы начнете давить, то только усугубите ситуацию. Возьмите тайм-аут, перегруппируйтесь, определитесь с целями и действуйте, Олег. Иначе ничего не получится.

– Вы предлагаете мне не видеться с ней?

Вера кивает.

– Именно так. До того момента, пока по-настоящему не захотите быть с ней.

– Но я хочу!

Вера качает головой, продолжая улыбаться.

– Сейчас вы хотите вернуть себе игрушку, которую у вас насильно отобрали. Вы не хотите Варвару. Ту, которой она является. Потому что она изменилась, и вы никак не можете сложить в своей голове ее образ.

– Но как я узнаю новую Варю, если не буду видеться с ней?

– Сначала познакомьтесь с новым собой. Настоящим собой. Не тем, кто скрывается от себя за ширмой новых отношений. Я не хочу сказать ничего плохого про вашу избранницу. Уверена, она прекрасная девушка. Но она – это заслон. Ваша персональная гавань. Не лекарство, а БАД. Если хорошо внушить себе, что это тебе помогает, то препарат действительно окажет волшебное действие. Сила самовнушения. Плацебо, если хотите. Но это не лекарство. Оно находится внутри вас. Скрыто глубоко внутри, и никто, кроме вас самого, не сможет вытащить его на поверхность, чтобы процесс лечения прошел эффективнее, чем если вы принимаете БАД. Надеюсь, я ясно выразилась.

– Яснее ясного.

– У меня остались видео с периода беременности Варвары. Но я покажу вам их только тогда, когда увижу в вас прежнего Олега, а не оболочку, внутри которой плещется кислота, выжигая внутренности.

– Вы все время говорите метафорами…

– Профессия такая. Я корректор литературных текстов. Назовем это профдеформацией.

Я молча сверлю цветы на большом обеденном столе в столовой зоне. Вера права, и я сам это понимаю. Как понимаю и то, что не смогу сейчас сделать Варю счастливой. Во мне все еще слишком живы обиды на нее и дурацкая болезненность, эхом раздающаяся по моему пустому сердцу.

– Я смогу видеть с Мишей?

– Это ваш сын. Дети еще неделю проживут со мной, так что вы можете в любое время позвонить мне и договориться о визите. Когда Варя вернется, будете договариваться уже с ней.

– Спасибо, Вера. Наш разговор пошел мне на пользу.

– Искренне на это надеюсь, – улыбаясь, отвечает она. Теперь она смотрит на меня с каким-то материнским теплом, а не с желанием поскорее выгнать из своего дома этого заблудшего барана.

Саундтрек к главе: Христина Соловій – Хто, як не ти?

– Почему ты просто не заехал ко мне? – спрашивает мама, усаживаясь с моей помощью в ротанговое кресло. Осматривается по сторонам, пока я занимаю место напротив. – Симпатичный ресторанчик.

– Я подумал, что мы могли бы выпить кофе и поболтать немного. У меня есть новости.

Мама слегка приподнимает вопросительно бровь, но откладывает допрос до момента, пока официант ждет заказ. Как только мы делаем его и парень отходит от нашего столика, все внимание мамы снова обращено на меня.

– Мам, я не буду ходить вокруг да около. Варя жива.

Ее брови мгновенно подскакивают вверх, а потом медленно съезжают к переносице, когда мама хмурится.

– Как это возможно?

Я пожимаю плечами и рассказываю ей все, как есть. В это время официант успевает принести наши напитки и десерты, мы все это съедаем и выпиваем, я расплачиваюсь и мы выходим из ресторана, чтобы прогуляться вдоль набережной. Мама берет меня под руку и мы устанавливаем медленный темп.

– Ох, Олежка, это ненормально, тебе не кажется?

– Мам, не нормально, конечно. Она пережила столько всего. Ей нужен был этот тайм-аут, чтобы прийти к себе настоящей.