Таня постоянно курила травку (а я вот до сих пор не пробовал). Наверное, папулин алкоголизм привил мне стойкое отвращение к употреблению любых субстанций. Мне не хотелось лезть не в свое дело, но теперь я ясно знал свою цель и не мог представить себе, как мне поможет ее достичь девушка, курящая травку. Я был готов завести семью. Я был готов начать свою жизнь. Я потребовал, чтобы она бросила.

Она осталась не в восторге.

— Не будь ханжой, — сказала Таня. — Это просто травка. Я же не нюхаю кокс с пола в туалете.

— Наркотики есть наркотики, — глубокомысленно ответил я.

— Да брось, — возмутилась она. — От нее же нет зависимости.

— Есть, и еще какая, — сказал я. — У тебя даже из носа несет травой.

Я внес предложение:

— Давай договоримся. Ты бросишь курить на тридцать дней. Докажешь мне, что у тебя нет зависимости. Потом поговорим.

Она подумала. Мне кажется, она бы и согласилась, но моя категоричность ее оттолкнула и заставила сопротивляться. Она любила меня и не хотела расстраивать, но ни за что на свете не позволила бы мне собой командовать.

Я все еще помню ее позу: руки скрещены на груди, голова склонена набок — она понимает, что принимает важное решение. Она тихо ответила:

— Нет.

Когда знаешь, чего хочешь, начинаешь четко понимать и то, чего ты не хочешь. И тогда даже мучительные решения становятся простыми.

— Как знаешь, — сказал я.

Вы когда-нибудь видели документалки National Geographic про миграцию лосося на Аляске? Те, в которых голодные медведи стоят посреди реки и ждут, что рыба выпрыгнет из воды прямо им в пасть?

Именно так мы с Альфонсо Рибейро пасли девчонок снаружи офиса, где проходил набор актеров для «Принца из Беверли-Хиллз».

Через те священные коридоры совершили паломничество все черные актрисы Голливуда. Как-то раз в 1990 году мы с Альфом сидели и обедали. Альф о чем-то философски бурчал. Это очень страстный и упрямый человек, который уверен, что надо говорить громко и стучать себя кулаком правой руки в ладонь левой, и тогда все сказанное обязательно станет правдой.

И тут мимо прошла она. Я чуть не подавился насмерть своей вафлей с курицей из «Роско».

— Это кто такая? — шепнул я Альфу в промежутке между его неуемным стучанием. — Она не из Лос-Анджелеса.

Мы, ребята с Восточного побережья, своих всегда чуем.

Она была в бешенстве. Агент по кастингу только что сказал, что она не проходит по росту на роль моей подружки в сериале. В Голливуде ее очень бесило, что ее рост (точнее, его отсутствие) был в профессии гораздо важнее, чем многочисленные таланты.

Не зная ничего из этого, я полез под горячую руку.

— Привет, малыш, — поздоровался я, выбрав самое неудачное обращение.

— Иди в жопу, — огрызнулась она.

И ушла.

Так я впервые встретил Джаду Пинкетт.

И это была любовь с первого взгляда.

Альфонсо выяснил, что Джада отхватила роль в ситкоме «Другой мир» — спин-оффе «Шоу Косби». Он знал одного из тамошних сценаристов и через него выяснил, когда у Джады съемки. Расклад был идеальным — мы записывали «Принца» по пятницам, а «Другой мир» снимался по четвергам, так что мы с Альфом могли ходить туда прямо после работы.

К тому времени «Принца из Беверли-Хиллз» вовсю показывали по телику, и нас с Альфом узнавали на улицах Голливуда. По плану мы должны были прийти на съемки «Другого мира» и усесться в зрительном зале. Я включу Фреш Принца на полную. Конечно, при нашем появлении публика взревет. Джада услышит гвалт во время своей сцены, посмотрит в толпу и поймет, что это из-за меня (и Альфа).

Короче, я нацепил золотую цепь со здоровенной подвеской «Фреш Принц» с бриллиантами чистой воды на буквах Ф, Ш и П — шикарный до невозможности и готовый покорять сердца.

План шел как по рельсам. Мы с Альфом входим, все орут. Джаду я не видел, но знал, что она где-то в здании. Я шикнул на зрителей.

— Потише, ребят, снимают же, — великодушно прошептал я, пока мы с Альфом усаживались на места в правом углу переднего ряда.

Сцена Джады должна была начаться где-то к середине съемки, но она уже была там во всей своей приезжей красе. Она вся была ослепительна — акцент, повадки, волосы, энергия. Она была мне как родная.

В перерыве между сценами Альфонсо увидел своего приятеля-сценариста, Орландо Джонса. Тот разговаривал с роскошной девушкой с кожей цвета карамели, которая сидела в центре первого ряда. Она явно тоже была не из Лос-Анджелеса — я видел, что вся эта напыщенность ей немного некомфортна. Я подошел, поздоровался с Орландо и представился девушке.

Ее звали Шери Зампино, она была из Нью-Йорка. То есть, конечно, не из самого Нью-Йорка, а из Скенектади (да что там, оттуда уже и до Канады недалеко).

— Значит, так, — сказал я. — Мы только что познакомились, так что в этот раз я тебя прощаю. Но когда в следующий раз тебя спросят, не вздумай говорить, что ты из Нью-Йорка, раз ты на самом деле из какого-то там Скенектади.

Хорошо, что она в тот момент не отхлебнула воды, а то забрызгала бы всех вокруг. Она была вне себя от смеха, как будто я озвучил то, что ей было неловко сказать самой. Прозвенел звонок о начале съемки, который командовал публике замолчать, но эта девушка все не могла успокоиться. Ей надо было вести себя тихо, но я не мог этого допустить. Я наклонился к ее уху:

— Это обман, самое настоящее искажение фактов. Когда ты говоришь людям про Нью-Йорк, они думают — ну, Бронкс, Бруклин, да хоть Статен-Айленд. Все же решат, что ты крутая. А ты, оказывается, из Скенектади?

Она задыхалась от смеха, умоляла меня замолчать. Ну уж нет, милочка.

— Нельзя же так бесцеремонно врать! Скенектади — это не Нью-Йорк ни хрена. Да ты тут, по сути, посол из Канады. Надо было надеть свитер с кленовым листом и раздавать сироп, а не вот это вот все.

К счастью, сцена подошла к концу, и она снова смогла смеяться в голос. Ее тушь растеклась, глаза покраснели, и, задыхаясь, она произнесла слова, которые жаждет услышать любой юморист в ответ на свою шутку:

— Ну ты дурак.

В ту ночь я так и не познакомился с Джадой. Мы с Шери ушли еще до того, как съемка закончилась. Мы просмеялись весь ужин, затем — всю осень, и уже через три месяца мы были женаты.

Уиллард Кэрролл Смит III родился 11 ноября 1992 года. Мы с рождения звали его «Трей», потому что он был третьим Уиллардом Смитом.

«ТОЛЬКО ТЫ И Я» (JUST THE TWO OF US)