Никаких формальностей, приветствий, просьб рассказать нашу версию событий.

— Так ты у нас большой начальник? — спросил меня продюсер.

Я не совсем понял вопрос, поэтому не ответил. Он начал обходить диваны по периметру. Вся эта сцена была похожа на эпизод из фильма «Нью-Джек-Сити», когда Уэсли Снайпс заставлял кого-то объяснить ему, как в жилой комплекс Картер умудрился проникнуть информант.

— Можешь по-всякому переделывать слова в сериале, да?

Он сказал это, стоя у меня за спиной. Я посмотрел на Джей-Эла: он что, собирается мне врезать?

Джей-Эл посмотрел на меня, будто отвечая: я за ним слежу. Пусть только дернется.

— Сотни миллионов долларов, множество партнеров, до хрена ветеранов индустрии… А ты, значит, решаешь, какие слова будешь говорить?

К этому моменту он уже обошел другой диван и стоял за спиной у Джей-Эла. Я посмотрел на Джея точно так же, как он до этого — на меня. Пусть только дернется.

Продюсер опять зашел мне за спину. Джефф Поллак, единственный белый парень в нашей группе, попытался объясниться:

— Боюсь, вас не посвятили во все подробности…

— Подожди, Джефф, я знаю все, что должен знать… — повысил голос продюсер из-за моей спины. — Я сто раз такое видел. Вы отсюда вылетите как пробка…

Перед Джей-Элом на журнальном столе стоял большой снежный шар весом в пару килограммов. Джей-Эл тихонько взял его и поставил себе на колени. Мы посмотрели друг на друга. Выражение его лица изменилось.

Командуй, братан.

Я подскочил и развернулся, вышел из-за дивана и встал лицом к лицу с продюсером.

— Че ты будешь делать, сучара? — ощерился я.

Джей-Эл тоже подскочил и замахнулся снежным шаром.

— Парни, парни, стойте, — попытался вмешаться Бенни Медина.

— А ну сядь, Джефф, — бросил Джей-Эл.

Джефф не понял, почему Джей-Эл с ним так резок, ведь он всего лишь встал вместе с нами. Но Джей-Эл держал в руке тяжеленный снежный шар, поэтому Джефф повиновался и сел обратно.

— Ты че, не видишь, с кем базаришь? — рявкнул я на продюсера.

Вспоминая тот момент, я понимаю, что у мужика в глазах читалось абсолютное повиновение, и он совершенно не понимал, что творится. Его явно никогда в жизни не называли «сучарой», и он совершенно не хотел получать по роже.

— Ты врубаешься, на кого бычишь? — Меня уже было не унять.

Я видел, что он и хотел бы ответить, да не понимал нашего жаргона. Че ты будешь делать, сучара?

— Уилл, э-э-э, мы с тобой неправильно друг друга поняли, — мягко сказал он, схватившись левой рукой за поясницу.

— В натуре! Не хрен тут стоять и орать на нас, как на ублюдков. Сядь, когда со мной разговариваешь.

— Но Уилл, — сказал он еще мягче. — Мне недавно сделали серьезную операцию на спине, и доктор сказал, что я должен стоять, когда…

— А ну сел, кому сказал, — рявкнул я.

— Но доктор, Уилл…

— САДИСЬ, ТВОЮ МАТЬ!

Он осторожно подошел к краю здоровенного письменно стола и облокотился на него рукой, поморщился и с мученическим выражением лица присел на краешек.

Бенни решил вмешаться.

— Так, все, вопрос решен. Парни, можете идти, — сказал он. — Джей-Эл, поставь шар на место.

Джефф подошел к продюсеру и махнул нам с Джей-Элом, чтобы мы вышли из офиса. Мы повиновались. Выходя, я услышал шепот Джеффа:

— Я очень извиняюсь.

— ВЫ ЧТО УСТРОИЛИ, А? — орал Джефф Поллак на всю парковку.

Это был единственный раз, когда Джефф при мне повышал голос.

— Чувак мне чуть не врезал, — сказал я, оправдываясь.

Я слышал фразу «рвать на себе волосы», но тогда впервые увидел это своими глазами. Джефф буквально схватил себя за волосы руками и потянул, как будто пытался выдернуть два пучка.

— Врезать тебе? Этот несчастный дед с больной спиной? Он вас в три раза старше!

Мы с Джей-Элом переглянулись. Пока мы были в кабинете, ситуация казалась очевидной, а когда все осталось позади, начали закрадываться сомнения.

— А че он тогда ходил вокруг? — спросил я в отчаянной попытке отстоять свою точку зрения.

— ДА ЧТО ОН МОГ С ВАМИ СДЕЛАТЬ, ЕЛКИ-ПАЛКИ? Ему только что прооперировали позвоночник!

— Парни, давайте выдохнем, — сочувственно сказал Бенни. — Мне надо позвонить Куинси.

Блиииииин, Куинси!

Я тут же помчался звонить ему сам.

— Куинси сейчас разговаривает, Уилл. Передать ему, чтобы он вам перезвонил?

Нет, блин, передайте, чтобы он сейчас же взял трубку и выслушал меня.

— Да, конечно, спасибо, — сказал я.

Прошло полчаса — худшие полчаса в моей жизни — и он, наконец, перезвонил.

— По-моему, я напортачил, — выпалил я.

— Ничего, все временами ругаются, — сказал Куинси. — Только не смей распускать руки. Мы поговорили, он не в претензии. Что случилось на площадке?

— Я изменил несколько реплик в сценарии, потому что меня заставляли говорить какую-то херню. Типа, так выражается парень из Филли. А я такой — нет, так не говорят…

— А, так у вас возникли творческие разногласия… — сказал Куинси.

— Видимо, у вас в Лос-Анджелесе это так называют.

— У тебя с собой сценарий?

— Да.

— Хорошо. Что написано на обложке?

— Эммм, — озадаченно протянул я. — «Принц из Беверли-Хиллз»?

— Верно. А кто у нас Принц? — рявкнул Куинси.

— Я, — сказал я.

— ВОТ ИМЕННО! Никто лучше тебя не знает, что ты должен говорить. Если бы они могли делать то, что можешь ты, тебя бы не наняли. Говори то, что хочешь сказать, так, как хочешь сказать. А если кто-то начнет возражать, отправляй их ко мне.

Мне едва исполнилось двадцать два, а Куинси Джонс уже позволил мне говорить все, что я хочу, на центральном телевидении. Он поставил меня выше продюсеров, сценаристов, рекламщиков и всех остальных.

Он поверил в меня.

— Слушаюсь, — ответил я.

Мы с Джей-Элом были поражены тем, насколько неправильно считали всю эту ситуацию со снежным шаром. Жестокость царила в наших домах, в наших районах и в нашем мире музыки. Вполне логично было ожидать, что и продюсер окажется жестоким. Мы чувствовали себя загнанными в угол и уязвимыми. Мы с Джей-Элом были на сто процентов уверены, что продюсер будет меня бить.

Удивительно, насколько искаженным становится твое восприятие, когда смотришь на настоящее через призму своего прошлого. Нам было очень тяжело психологически реабилитироваться и научиться класть на место снежный шар.