Она проорала, срываясь на звериный рык, еще издали:

– Ты что, не слышал?

– Все слышал, – ответил я, – но подумал, что мне даже дохлому будет приятно, что у вас, замечательная леди, будет для костра хворост!

Малость ошарашенная, она смотрела зло, как я приблизился и остановился, глядя на нее с восторгом простака.

– Куда сложить хворост?

– Ты сумасшедший? – рыкнула она, оскалив зубы.

– Нет, просто дурак, – ответил я и посмотрел на нее чистыми влюбленными глазами. – Вы все определили правильно и просто замечательно! Вы ведь умная, да? Я вот никогда умных женщин не видел. Говорят, вымерли. А когда снова появятся, мир опять вдрабадан… Огонь разжечь?

– Пошел вон, – сказала она жестко. – Я всегда хожу одна. И убиваю тех, кто пытается идти со мной.

Ее пальцы скользнули к рукояти ножа на поясе. Наши взгляды встретились, в ее глазах, как в озерах с ледяной водой, я увидел смерть, если не отступлю сейчас же.

Я сделал шаг назад, глядя на нее устрашенно. Чувство смертельной опасности стало отчетливее, вдруг я сообразил, что большая часть идет не от нее, а от чего-то неведомого, что медленно приближается к ней со спины.

– Сзади! – заорал я.

Она резко обернулась, я с грохотом выронил из рук хворост и ухватился за лук. Из мерцающего облачка вынырнули одетые в звериные шкуры люди. Один, уже с натянутой тетивой, начал быстро выпускать стрелы, остальные с хриплым ревом злости и разочарования разом ринулись на бодибилдершу. Она едва успела выхватить из-за пояса длинные ножи, засверкала сталь. Я насчитал пятерых нападающих, все рослые и длиннорукие, вооружены дубинками.

Она вертелась, как волчок, отражая и нанося удары. Я наложил стрелу и, натянув тетиву, стал высматривать, в кого выстрелить. Стрелок отбросил бесполезный лук и с ножом в руке тоже ринулся в схватку. Женщина сражалась отчаянно, но ее прижали к стене, положение становилось все хуже. Я прицелился одному в затылок, он как раз занес дубинку обеими руками, а богатырша с трудом отражает удары его друзей…

Щелкнула тетива, я поморщился от боли в руке, а стрела ударила в основание черепа. Лохматый вздрогнул, дубина выпала из рук, а сам завалился навзничь. Джильдина двумя ударами сразила сразу двух, схватилась с оставшимися, но один резво развернулся и бросился бежать.

Я заколебался было, потом решил, что может привести подмогу, взял его на прицел и послал стрелу. Он вскинул руки и упал вниз лицом. Ножи женщины-воина сверкнули в последний раз, ее противник булькнул перерезанным горлом и осел на колени. Она опрокинула его ударом ноги в лицо, оглянулась по сторонам, дикая и озверелая настолько, что у меня мурашки побежали по коже. Никогда мы, мужчины, не бываем такими страшными. У нас даже смертельная и кровавая война вроде игры, все делаем красиво и благородно, а умираем в красивых позах и с заготовленными для такого случая словами. А женщины… у-у-у… животные…

Я повесил лук за спину.

– Леди Джильдина, мне разжечь костер?

Она тяжело дышала, ноздри раздуваются, как у тигры, глаза налились кровью, а верхняя губа приподнялась, показывая острые клыки.

– Ты убил двух?

– В спину, – объяснил я. – И не убил, а добил. Вы сами их почти убили красиво и молниеносно.

Сказал и понял, что брякнул правду: убитый первым упал на спину, на груди длинные глубокие раны, все еще толчками выплескивается кровь. Все пятеро умерли бы от ран, но только, возможно, она бы умерла тоже.

Она помолчала, меряя меня лютым взглядом, затем вытерла ножи о ближайшего убитого и вложила в ножны. Я осторожно приблизился, увидел, что из-за того, что она сражалась, широко расставив для устойчивости ноги, одна из стрел нападавших попала ей во внутреннюю сторону бедра. Кровь и сейчас вытекает из раны струйкой темной крови, я едва не залечил рану тут же, но вместо этого сказал торопливо:

– Леди Джильдина, быстро ложитесь. Я осмотрю рану и перевяжу.

Морщась, в глазах сомнение, могу ли я вообще перевязывать, она легла на спину, ее пальцы ловко расстегнули ремень, я помог ей стащить брюки. Она осталась в жилете. Из жилистого бедра, где одни тугие мышцы и ни капли женского жирка, торчит обломанный наконечник стрелы, а саму стрелу бодибилдерша, конечно же, обломила в бою, чтобы не ме shy;шала.

– Ого, – сказал я. – Лежите спокойно, сейчас я вытащу эту дрянь…

Она скривилась, спросила строго:

– Ты в самом деле умеешь?

– Да, – ответил я бодро. – Прошел начальный курс полевого лекаря. Потерпите, сперва будет больно…

Я медленно ввел кончик ножа в рану, подцепил там наконечник. Скрежетнуло, я попробовал тащить, но сорвалось, я сцепил зубы и повторял и повторял попытки, пока не сумел поддеть снизу. Наконечник начал подниматься, я сунул пальцы в рану и, вцепившись в него, вытащил наружу.

Она лежит белая как мел, смотрит в пространство. Я сосредоточился, мне нужен здоровый партнер, но и залечить рану нельзя, выдам себя сразу, нужно пройти по лезвию бритвы… С первой попытки ничего не получилось, слишком осторожничаю, со второй и третьей – тоже, затем кровь перестала сочиться, края раны сомкнулись, на них образовался безобразный ком засохшей крови.

Она проговорила медленно:

– А в самом деле…

– Что?

– Стало легче, – сообщила она.

– Только не шевелитесь, – предупредил я. – Я убрал наконечник, вот он, посмотрите… остановил кровь, но рану нельзя даже щупать. И вообще не тревожить, а то разойдется, кровь хлынет снова. Лежите, просто лежите…

Она замолчала, а я, отерев пот, заметил наконец, что мускулистые ноги широко раскинуты, сама она, оставшись в кожаном жилете, ниже обнажена от пояса и до сапог. Тело белое, как у шведки, совершенно не целованное солнцем.

На животе два белых шрама и еще один – багровый. Я осторожно коснулся кончиками пальцев:

– Это недавно?

Она помолчала, прежде чем ответить:

– Да. Пустяк.

– Неглубоко?

– Я же говорю, царапина.

Я погладил живот, мышцы инстинктивно напрягались, принимая форму красивых квадратиков. И не шести классических, как на фото знаменитых бодибилдеров, а целых восемь, ровных и безукоризненно размеченных. Вздохнув, я отодвинулся и вытащил из сумки огниво.

Она поднялась, быстро натянула брюки. Щелкнула пряжка ремня. Снова собранная и деловая, не глядя на меня, перевернула одного из нападавших на спину. Я ощутил ее взгляд на моей спине.

– Не хочешь посмотреть, что в сумках тех, которых ты убил?

– Это вы убили, – снова сказал я. – И вся добыча – ваша.

Похоже, я ответил правильно. Ее раздражение медленно улеглось, я чувствовал, как обшаривает ближайшие трупы. Я начал чиркать кресалом по камню. Она зашла с другой стороны, ее презрение стало настолько ощутимым, что я опустил руки.