Марич, энергичный, плечистый мужчина, держится уверенно. Ровесник Адама. Друзья о нем говорят: «Силен! Наш Петр! Какой был командир!», «Настоящий сын партии!», «Крут, но справедлив!», «Человек горит на работе!», «Принципиальный!», «Настоящий революционер! На все готов!», «Побольше бы таких Петров Маричей!» А враги: «Твердолобый!», «Давно пора на пенсию!», «Фразер! Воображает, что все еще командир! Его время прошло!» У Петра из-за его вспыльчивого характера гораздо больше врагов, чем друзей.

П е т р. Ну и что из того, что дело прекращается? Я согласен с этим решением! Но какое оно? Адам, тебе с содовой?

А д а м. Без содовой! Я думаю, Петр, ты и вправду недооцениваешь важность этого решения.

Х о р в а т. Разумеется, товарищ генеральный недооценивает. Ибо это значит: не только с Бартола Финка, как главного обвиняемого, снимается обвинение, но и «Фортуна» становится незапятнанной, как солнце. Вне всяких подозрений. Товары найдены! Все до последнего винтика. Доверие, стало быть, возвращено.

П е т р. А что мне за дело до всего этого?

А д а м. Но Бартол спасен. Я интуитивно верил в его невиновность.

П е т р. И где же найдены товары, черт побери?

Х о р в а т. В складе «Ц», товарищ генеральный. В том самом, что два года стоит запертым, он должен был стать общим, когда планировалось слияние «Фортуны» с «Прогрессом».

П е т р. Этот склад строил я, когда был директором «Прогресса».

Х о р в а т. Конечно, но закончили его, уже будучи генеральным директором «Фортуны». (Берет бокал.) Спасибо! (Адаму.) Дело вот в чем: объединение не состоялось, идея генерального — построить наряду с уже выстроенным складом специальный цех — вопреки своей оригинальности и смелости не осуществилась; в процессе строительства выяснилось, что подвоз сырья при такой эксплуатации приносил бы миллиардный годовой дефицит, тогда строительство прекратили, и, разумеется, склад как таковой оказался ненужным!

А д а м. И в этом заброшенном, ненужном складе вы обнаружили исчезнувшие товары? Хорош же у вас учет, в этой вашей «Фортуне».

П е т р. Без иронии, пожалуйста. У нас семь складов в разных пунктах.

Х о р в а т. Смею заметить — девять, товарищ генеральный.

П е т р. Подумаешь, семь — девять! Короче, товары найдены, от одной заботы мы избавились, кашу расхлебывать не придется. А ты знаешь, Адам, я уже двадцать лет только и делаю, что выбираюсь из неприятностей! Глупо! И утешаю себя: не я один!

А д а м. У меня из ума не выходит Бартол.

П е т р. Если бы я думал о бартолах, дружище, я не сумел бы выпутаться и из первой своей неприятности.

Х о р в а т. Великолепно сказано, прямо по-наполеоновски…

П е т р. Что тут великолепного?

Х о р в а т. Да вот, товарищ генеральный, я думаю…

П е т р. Ничего вы не думаете, если бы вы думали, не явились бы ко мне с этой новостью. Подождали бы до завтрашнего утра.

Х о р в а т. Товарищ генеральный директор, конечно, шутит?

П е т р. Вовсе не шучу. Товары найдены! Твердит как попугай: товары найдены! Я лично потерял в результате этого известия гораздо больше, чем стоят все товары на всех складах, вместе взятые.

Х о р в а т. Но, простите, товарищ генеральный, вас три дня не было в канцелярии, вы не в служебной командировке, мы повсюду искали вас, телефон выключен, а мы растерялись… Я считал своим долгом… Особенно когда я узнал, что товарищ коммерческий директор нашел вам личную машинистку, эта информация придала мне уверенности поискать вас дома. Ведь «Фортуна» спасена!

П е т р. «Фортуна» спасена! Что вы мелете чепуху? Поддались газетной шумихе и явно тенденциозным сведениям финансового контроля. Словно у нас не выплывают предприятия с еще большим дефицитом. Еще как выплывают! А этот коммерческий, он, конечно, достоин всякого уважения, но раззвонить по всему предприятию, что нашел мне машинистку?!

Х о р в а т. Нынче не так легко, товарищ генеральный, найти такого человека, да еще способного. Если бы не Бартол Финк, он и сейчас бы искал.

П е т р. Кто?

Х о р в а т. Бартол Финк. В последние дни он все болтался в канцелярии, понятно, — человек отстранен от должности, под следствием, с таким обвинением, вот он и узнал, что вы дали указание коммерческому найти вам машинистку. И он предложил свою дальнюю родственницу или приемную дочь, словом, что-то в этом роде…

П е т р. Бартол Финк?

Х о р в а т. Да, товарищ генеральный. А что, она не подходит? Можно было предположить! Я намекал товарищу коммерческому директору, чтобы он не занимался такого рода соглашениями, прошу прощения, я его предупредил в присутствии вашей секретарши — вы можете спросить, я его предупредил.

П е т р (бросает стакан об пол). Идиот!

Х о р в а т. Извините. Я не понимаю… Уже второй стакан…

П е т р (словно Хорвата здесь нет). Адам, ты заметил девушку у меня в кабинете, когда вошел, — она спала на диване, за занавеской. Мы очень напряженно работали шесть часов, малышка устала, мне кажется, она слабенькая и чуть не упала в обморок…

А д а м (сидит в кресле у патефона и перебирает пластинки). Не знаю уж, малышка или нет, только мне показалось, кто-то лежал на диване, укрытый твоей шинелью.

Х о р в а т (стремясь включиться в разговор). Это и я видел. Я удивился, мне показалось очень странным укрывать человека шинелью, когда в кабинете лежат два шотландских пледа, товарищ генеральный.

П е т р (гневно). И вы видели, видели… Черт побери, чего же вы тогда орали: «Товары найдены! «Фортуна» спасена!» — если видели, что в кабинете кто-то спит?

Х о р в а т. Простите, я не мог предположить, что должен принимать во внимание сон личной машинистки.

П е т р. Что вы сказали? Повторите, что вы сказали!

Х о р в а т. Это я и хотел сказать: я думал, сообщение об отмене завтрашнего слушания дела и вообще прекращение дела, а с ним и ненадобность ваших довольно-таки деликатных свидетельских показаний на суде…

П е т р. Почему — деликатных?

Х о р в а т (который все больше запутывается). Ну как же, после того, как эксперты установили, что ваши подписи не ваши подписи, это, разумеется, уже менее деликатный вопрос, но все же дача показаний есть дача показаний, и обычно это весьма неприятная процедура. Кроме того, в судебных процессах, связанных с финансовыми злоупотреблениями, никогда не знаешь, что ожидает свидетеля. Неожиданный вопрос прокурора, неожиданный, а по существу — вопрос-ловушка, и свидетель…

П е т р. Вы забываетесь…

Х о р в а т. Товарищ генеральный директор!

П е т р. Нет, вы сейчас говорите с Петром Маричем. Понятно? Петру Маричу крючкотворство всегда было противно! Петр Марич хотел процесса по той простой причине, что он мог бы публично заявить, что не знает, подписывал ли он все эти требования и накладные, из-за которых должен был состояться суд. Вы у меня отняли эту возможность! Я хотел сказать, что за два десятка лет на всех постах, куда меня ставили, будучи убежденным революционером, подписал по меньшей мере десять тысяч всяких постановлений, актов, которые могли — ибо я часто не знал и не