Турецкий же под ручку с Полиной в это время неторопливо шествовал по Столешникову переулку к Петровке. Турецкий не был в доме, где жила Дайкуте, но знал его. Тем более что и Грязнов довольно подробно расписал всю, так сказать, топографию данного многоэтажного строения. Поэтому, памятуя о висячих замках чердачных люков, которых вполне может и не оказаться, он на всякий пожарный сунул в карман отвертку из автомобильного бардачка: какое ни есть, а орудие. Все не голыми руками.

На всякий случай, перед тем как нырнуть в арку проходного двора, пару раз он проверился. Хвоста не было. К счастью, и Скиба была одета не шибко эффектно, таких пончо, как у нее, в столице пруд пруди.

По словам Грязнова, фирма «Юнона» как минимум до понедельника не функционирует. А судя по готовности Полины, глаза у которой уже сверкали, как у почуявшей поживу кошки, перспектива лазания по чердакам ее совсем не смущала. Может, даже и наоборот.

Во дворе было достаточно темно, однако старушек все равно опасаться следовало. Поэтому незваные гости по-шпионски тихо проникли в третий, действующий, подъезд на цыпочках, что было совсем нелегко, поднялись на самый верх, где Турецкий, попросив Полину посветить ему зажигалкой, похвалил себя за предусмотрительность и отверткой, не без труда, правда, свернул шею замку. Так же тихо забрались они по металлической стремянке на чердак, прошли до среднего люка, который оказался открыт, ибо некому его было закрывать в запечатанном подъезде, после чего Александр Борисович помог осторожно спуститься на лестничную площадку Полине. Руками он, естественно, ей помогал, показывал, куда ногу поставить, поддерживал – снизу-то видней. И чем охотнее помогал, тем больше хотелось продлить это смешное приключение. С последней ступеньки она, то ли нарочно, то ли оступившись вдруг, упала на него, ойкнув, обхватила руками и прижалась лицом к груди. Всего и миг – дела-то, а у Турецкого сразу разные фантазии появились…

– Ну все, – смеясь, шепнула она, – отпускай наконец!

– А ты не шлепнешься?

– Не-а, – помотала она головой.

Ну вот, и на «ты» перешли. Все путем…

На шестом этаже, остановившись перед сплошной железной дверью, Полина залезла в свою сумочку, пошарила там и вытащила нечто вроде автосигнализатора. Нажала на маленькую клавишу, и дверь неожиданно почти бесшумно, лишь чуть корябнув по полу, отворилась. Полина прижала палец к губам, велев Турецкому молчать, шагнула в проем и замерла, как будто слушала что-то. Потом сунула руку вбок, чем-то пошуршала, и так же, почти бесшумно, в сторону отъехала темная панель. Полина исчезла из виду – было совсем темно. Наконец из темноты появилась ее светлая зовущая рука. Он протянул ладонь, Полина сжала ее и потянула за собой. Шепнула:

– Здесь выше подними ногу.

Турецкий понял, что они оказались в шкафу. Вспомнил рассказ Грязнова и носом почуял запах устоявшихся духов и еще чего-то специфического, чем пахнет одежда в шкафу. Сделав следующий шаг, Турецкий оказался уже в комнате: слева, сквозь не до конца задернутые шторы, Турецкий услышал скрип и шорох и понял, что тайный вход в обитель Айны Дайкуте благополучно закрылся за их спиной.

Пока он стоял и размышлял над превратностями своей судьбы, Полина прошла вдоль стены и закрыла все окна, задернув тяжелые шторы. После этого чиркнула зажигалкой, которая, оказывается, так и оставалась в ее руке, взяла Турецкого под локоть и уверенно повела куда-то вглубь, где, передвигаясь и раздваиваясь, мелькали огоньки, отраженные в многочисленных зеркалах. Не вспомни он эту особенность квартирного дизайна, ему стало бы не по себе: как блуждающие светляки на кладбище.

Наконец они остановились, Полина отошла на шаг, и тут же небольшое пространство вокруг озарилось сверкающей радугой.

Медленно вращающийся торшер разбрызгивал разноцветные искры, и они сияли на небольшом, зеркально чистом столе, парчовой обивке дивана и полудюжины пуфиков.

– Мое любимое место, – сказала Полина, сбрасывая на спинку широкого полукруглого дивана свое пончо, – Айна больше любила вон там, подальше, напротив джакузи, там ее закуток был… – и она вдруг подавленно замолчала, села и опустила лицо в ладони.

Турецкий предвидел возможность подобной реакции, но все произошло неожиданно, и он не нашел ничего лучше, как сесть рядом с Полиной, обнять ее за плечи и прижать к себе. Она еще немного повсхлипывала и сказала:

– Ну ладно, проехало… Все еще никак себе представить не могу. – Выпить хочешь? Или все-таки на машине?

– Да при чем тут машина! А тут разве есть?

– Тут все есть. Посиди, сейчас принесу чего-нибудь. Тебе покрепче или легонькое?

– А сама чего будешь? Вот то и мне.

– Давай тогда джин с тоником. Там у нас… у нее орешки были, чипсы всякие. – Она быстро поднялась и ушла в сторону, где сверкала зеркальная стенка с посудой.

«У нас», – подумал Турецкий. Наверное, по привычке оговорилась. Она ж тут своей была. Даже тайным ходом пользуется. Интересно, у кого еще имеется этот «сим-сим, откройся!».

Полина поступила мудро – не стала ничего смешивать, никаких коктейлей, просто принесла в охапке груду бутылок, которые были поставлены на столе, а затем, вторично, выгрузила кучу разнообразных пакетов. После чего скинула сапоги и, расшвыряв невесть откуда появившиеся подушки, устроилась полулежа на диване. Показала следователю, чтобы он сел рядом, и предложила расслабиться, снять пиджак, вообще расстегнуться, почувствовать себя свободно, как дома.

– Ты мне понравился, – сказала неожиданно она. – Хороший парень. Рисковый. Я таких люблю.

– Рисковый-то в каком смысле?

– Да во всех, наверное. Не ханжишь, не строишь из себя умного. Дело понимаешь. Вон в какую авантюру я тебя втянула, а ты хоть бы что. И козлов этих, гляжу, не шибко боишься. Значит, уверен. Я, Саша, сама про себя знаю, что актриса из меня совсем не великая. Но в людях наша проклятая профессия все-таки учит разбираться. Я смотрю, ты спокойный мужик, а я побаиваюсь сильно нервных-то. От них не угадаешь, чего ожидать.

– Я, выходит, понятен?

– Ну… не так, чтоб до идиотизма, – засмеялась она. – Во всяком случае, могу угадать некоторые твои мысли.

– А ну, интересно!

– Не покраснеешь? – наивным голосом спросила она. – Тогда наливай – того и другого сделай поровну, и давай помянем с тобой добром мою Айну. А то что-то у меня с головой не в порядке, не туда дуру потянуло.

Турецкий промолчал. Налил в высокий бокал джин с тоником, протянул Полине, вскрыл пакет с фисташками и положил рядом с ней. Налил и себе того же, поболтал в стакане, кивнул женщине и махнул целиком.

– И все-таки мне надо сперва с тобой поговорить, – сказал серьезно, посмотрев ей в глаза, для чего даже слегка наклонился к ней.

– Почему – сперва? – тут же подхватила пас она.

– А ты грешные свои мысли оставь на потом. Ночь длинная, куда торопишься?