Саша протер носовым платком пакет, который держал в руках, уложил его на свое место, закрыл крышку, щелкнув замками, протер и их и задумался, уперев подбородок в сжатые кулаки. А думать было о чем. Ибо эта новая ситуация была чрезвычайно опасной.

Турецкий исходил из следующего. Если они абсолютно спокойно проникли в запертую и опечатанную квартиру, то нельзя исключить, что ту же самую операцию могли проделать и те, у кого имелся такой же, как у Полины, сигнализатор.

Во время обыска здесь этого кейса, разумеется, быть не могло. Хотя, с другой стороны, следы наркоты обнаружить все же удалось. Следы. Об этом стоило подумать раньше.

Далее. Испуг Полины, обнаружившей кейс, был достаточно естествен. Но нельзя забывать, что девушка – способная актриса. Она могла просто не знать, могла и «забыть». А здесь, в этой квартире, судя по ее начинке – диваны, диванчики и прочая «лежачая» мебель, – должно быть, гужевалось немало народу. Принести и унести наркоту особого труда, видимо, не составляло. Даже если сама хозяйка и не догадывалась о втором предназначении собственной квартиры. Отсюда напрашивался и другой вывод: кейс принесли уже после проведения обыска, полагая, что в ближайшее время сюда с повторным обыском не сунутся.

– Это чего? – почему-то шепотом спросила Полина, несмело показывая на чемоданчик.

Почему он у нее страх-то вызывает? Переигрывает? Не может ведь быть до такой степени наивной!

– Если я не ошибаюсь, кокаин. Наркотик такой. Тут его килограммов на пять. Очень дорогое удовольствие, почти на миллион долларов, в зависимости от очистки. Но я в этих делах разбираюсь слабо. Специалисты оценят… А ты разве ни о чем подобном не слышала? – удивился Турецкий.

– Откуда! – в испуге расширила она глаза. – Я однажды попробовала… В компании угостили. Так потом была вся сама не своя! Нет, эта зараза не для меня… Я стараюсь по другой части, – улыбнулась она.

«Старайся…» – подумал Александр Борисович. Но если кейс доставлен сюда уже после, значит, в любую минуту за ним могут и явиться. Причем тем же самым путем. «А вдруг?!» – обожгла его мысль.

– У кого еще были сигнализаторы вроде твоего?

– Откуда я знаю, – пожала плечами Полина. – У Айки… Может, еще кому дала. Из своих…

– Но войти сюда с таким сигнализатором может каждый?

– Ишь ты какой хитрый! Кто и зайдет, а кому – от ворот поворот. Есть там маленький секрет. Да ты не беспокойся, пока я тут, никто не войдет. А ты что – уже испугался?

– Мне-то за себя чего бояться! Эти ж тебя пасут. Ты им зачем-то нужна. Зачем? Может, вот из-за этого кейса?

– Почем я знаю? Ну так что теперь, отдых отменяется?

– Давай только честно: тебе обязательно надо сегодня вернуться в ту забегаловку?

– Ну вот, все испортил, – вздохнула она. – Я так хотела забыть. Конечно, надо, – сказала вдруг зло.

– Жаль. Но, в конце концов, если ты сможешь попозже… И мы еще не закончили. У тебя осталось время?

– Ну спрашивай, – она стала раздражаться, потянулась за стаканом.

– Вот я слышал, – не обращая внимания на ее настроение, продолжал Турецкий, – что в последнее время среди близких знакомых Айны оказался и Михаил Нечаев, один из первых заместителей нашего премьера правительства. Это так?

– И не просто близкий! Как я понимаю, Айка с ним связывала даже некоторые свои планы. Не знаю, какой он мужик, но, видно, устраивал ее, а она ко всяким вялым и импотентам относилась отрицательно. Я, впрочем, тоже! – с большим значением произнесла Полина.

– Да-а? – улыбнулся он. – Буду иметь это в виду.

– Так чего ж ты тогда тянешь! – буквально взвилась она. – Видишь, девка совсем с ума сходит! Чего ждешь?!

– Знаешь, как хорошее вино делается? – вкрадчиво спросил «важняк», обнимая ее и прижимая к дивану.

– Ну? – насторожилась она.

– Выдержкой. Долгой выдержкой. Бочку поглаживают, ласкают пальцами, щелкают вот так, – он легонько шлепнул ее по кончику носа, – чтоб нужную волну создать.

– Это я-то бочка?! – Она дернулась, будто захотела вырваться, но тут же опала и сдалась, ухватившись тем не менее обеими руками за его шею. – Ну, давай же… скорее… кому нужна твоя дурацкая выдержка!

Все дальнейшее происходило в бурном и стремительном темпе. Никакой дегустацией, если б мог быть здесь применим красивый термин из области виноделия, тут и близко не пахло. В годы Сашиной юности и соответственно советской власти однажды, будучи с веселой компанией сверстников на Кавказе, попал он в ситуацию, когда им обломилась чуть ли не бочка молодого грузинского вина – «маджарки». Вина было много, а времени оставалось уже мало, поэтому его не пили, а заглатывали, и не напились они все тогда, а попросту ужрались. О таких случаях один уже забытый и никому не нужный литератор, бывало, говаривал: «За неимением времени приходится напиваться быстро и основательно…» Сейчас оказался именно тот самый случай…

Видимо, бывают такие ситуации, крайне нервные и связанные с опасностью, когда люди вдруг как бы срываются с тормозов, сжигая каждый миг своей жизни, будто он последний, и ничего не оставляя себе на потом. Вот и сейчас после мощной, опаляющей вспышки сразу навалилась немота. Все вокруг словно оглохло. Голова Полины покоилась на Сашиной груди. И вдруг в этой неподвижной тишине раздались короткие слабые гудки, какие бывают, если человек забыл положить на аппарат телефонную трубку.

Турецкий ничего еще не понял, но насторожился. Полина быстро вскинула голову и обернулась в сторону звуков. Казалось, что они шли откуда-то со стороны дверей.

Женщины в подобных положениях чаще бывают опытнее мужчин. Турецкий, всегда хваставшийся быстротой своей реакции, еще натягивал брюки, а Полина уже стояла – одетая и настороженная.

– Ну вот и звоночек, – сказала тихо и показала пальцем на шкаф, из которого они выходили, то есть на тайную дверь.

– Что это значит?

– Значит то, что я предусмотрительно поставила ее на блокиратор. Там есть такой тайный рычажок: перевел, и – оп! Хрен откроешь. Как знала… Ну, кавалер, чего дальше делать будем? Оружие у тебя хоть имеется? Даму защищать!

– Оружием никого не защитишь. Да они наверняка и второй выход тоже перекроют, тот, что опечатан. Задачка, однако. Будем думать.

– Так делай это скорее! – сердито отозвалась Полина. – Надо же было вляпаться!

– Телефон тут есть?

– Вон, у стойки, на телевизорной каталке.

Турецкий собрался уже поднять трубку, когда телефон зазвонил сам.

– Не бери! – крикнула Полина и подбежала к Турецкому. Она нагнулась к аппарату и переключила какую-то клавишу. – Подождем.

Наконец телефон замолчал, Полина что-то снова нажала, и раздался густой низкий голос:

– Слушайте вы… – далее последовала грубая матерная фраза. – Если вы тут. Открывайте, мы заберем свой товар, а вы можете продолжать… если ты… – речь, так сказать, шла о Полине, – не боишься Лехиного гнева… – И снова: трах-тарарах… и так далее.