— Охранники поверили в то, что я Олег. Одного из них я убилв гараже, когда он собирался садиться в машину и ехать за лекарствами, адругого — прямо на месте. Я шел к тебе, чтобы сказать о том, что в доме, кроменас, живых нет и что уже пора его поджигать. Я и подумать не мог, что ты можешьменя испугаться и выброситься из окна. Нужно было мне снять эту проклятую маскуиз бинтов! Что-то я об этом не подумал. Я даже не успел хоть что-нибудькрикнуть, чтобы тебя остановить. Все произошло слишком внезапно: ты бросилась кокну, мгновенно разбила стекло своим телом и полетела вниз со второго этажа.

— Значит, это был ты?

— Конечно!

— А я думала, это Олег ожил.

— Как он мог ожить, он же мертв!

— Сама не знаю, что на меня нашло. Голова улетела: столькомесяцев взаперти, без свежего воздуха, в вечном состоянии стресса…

— Самое главное, что ты осталась жива.

— А что было дальше?

— Дальше? Я положил тебя, истекающую кровью, в машину,выехав за территорию дома, а затем перетащил трупы охранников в коттедж. Послеэтого облил его керосином и поджег. Я также поджег будку охранника. Некотороевремя я просидел в машине, наблюдая, как дом красиво горит, а затем уехал.

— А дальше?

— Дальше я доехал до ближайшего населенного пункта, увиделпост ГАИ, взял тебя, всю окровавленную, на руки и занес прямо на пост. У меняне было другого выхода — ты умирала, я бы не довез тебя до Москвы.

— А ведь ты мог бросить меня погибать в том горящем доме, —задумалась я. — Какая разница — одним трупом больше, одним меньше?

Я не хочу слушать подобную ерунду. Пока ты лежала в больницеи тебе оказывали первую помощь, мне пришлось давать показания милиции. Ярассказал, как у меня украли ребенка и как меня вынудили сделать Олегуоперацию. А также я сказал, что познакомился в доме с тобой, что ты былапохищена до меня и что твои похитители нашли тебя по Интернету. К сожалению, яне смог назвать твоих координат, ведь я ничего о тебе не знаю — ни фамилии, ниотчества, ни адреса. Я только знаю, что тебя зовут Лизой, и все.

Женя выдержал паузу и добавил:

— Я не говорил, что убил охранников и Олега. Я сказал, что вдом приехала другая братва и началась перестрелка. О том, что помимо Олега иохранников в доме есть посторонние, никто не знал. Поэтому, как только началасьзаварушка, нам удалось бежать. Ты выпрыгнула прямо из окна второго этажа, втебя не успели всадить пулю. Я уже ждал тебя в машине, и мы смогли ехать.Правда, я думал, что за нами будет погоня, но за нами никто не погнался:видимо, мы не представляли для этой братвы особого интереса. Для нихпредставлял интерес только Олег. Когда мы ехали в машине, ты была без сознания,а я, обернувшись, увидел, что горит дом, и на всякий случай увеличил скорость.Лиза, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю: ты никого не убивал, в дом нагрянула братва.Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что ты не бросил меня умирать.

— Разве я мог поступить по-другому?

— Но ты не из тех, кто способен на трусость. Как я очутиласьв этой больнице? Я уже в Москве?

— В Москве. Я положил тебя в больницу к своему другу, оночень хороший специалист и должен быстро поднять тебя на ноги, — при этихсловах Женя немного смутился, и мне стало ясно, что он что-то недоговаривает.

— Женя, с моим здоровьем что-то не так? Скажи мне как врач.Я уже в этой жизни ко всему готова и поэтому с достоинством приму все, что тымне скажешь.

— Я говорю тебе как врач, что с твоим здоровьем все будет впорядке. — Сказав это, Женя опять отвел глаза в сторону.

— Мне кажется, ты что-то недоговариваешь…

Я провела ладонью по лицу и ощутила на коже какие-тонеровности, похожие на шрамы.

— Что со мной?

Ты просто очень сильно повредила лицо, именно в него попалабольшая часть осколков. Тебе делали операцию, очень долго их доставали, атеперь все твои раны и шрамы каждый день обрабатывают.

— Я совсем страшная?

— Нет. Ты всего лишь повредила лицо.

— Ничего себе, всего лишь повредила лицо! — Мне показалось,что еще немного, и я закричу от отчаяния. Мое состояние было близко к истерике.

Я посмотрела на свои руки и, увидев на правой ладони многомаленьких шрамов, спросила:

— Это тоже от битого стекла?

— Тоже, — мрачно произнес Женя.

— Дай мне, пожалуйста, зеркало.

— Я, как доктор, убежден, что тебе пока лучше в него несмотреться. Когда все заживет, тогда и посмотришь.

— Дай мне зеркало!

— Я, как доктор, настаиваю…

— Я умоляю тебя, дай мне зеркало! Я должна знать, как явыгляжу.

Тут я заметила шкафчик с зеркальными дверцами; я встала и,не обращая внимания на уговоры Жени, с трудом подошла к нему и взвыла от боли иотчаяния.

— Я знала, что я выгляжу ужасно, но я не думала, что дотакой степени.

Женя встал со своего места, положил руки на мои плечи ипосмотрелся вместе со мной в зеркало. Красивый мужчина и женщина с покалеченнымлицом…

— Мое лицо всегда было моей визитной карточкой. — Я говорилаи наблюдала за тем, как по моим шрамам текли слезы.

— Я сделаю тебе операцию. Хотя одной вряд ли хватит. Ясделаю тебе несколько операций и уберу все шрамы до одного.

— Это правда? — В моих мокрых от слез глазах появиласьнадежда.

— Правда. Это будет самое красивое в мире лицо. Я тебеобещаю!

— Спасибо.

— Еще не за что говорить спасибо. Как только ты наберешьсясил, то начнем оперироваться.

Женя вновь уложил меня в постель и сказал задумчиво:

— Лиза, тебе придется пообщаться с милицией.

— Зачем? — испуганно посмотрела я на доктора.

— Затем, что за Олегом наши стражи порядка охотятся ужедавно. Сейчас ведутся поиски тех, кто принадлежит к той же преступнойгруппировке, что и Олег.

— А я здесь при чем?

— Ты должна помочь следствию.