Луса снова вздохнула и вдруг услышала какой-то странный шум, раздававшийся совсем рядом с тем местом, где она сидела. Это было похоже на жужжание целой кучи мух. Луса встала и как следует принюхалась. Пахло чем-то сладким… таким сладким, что у Лусы слюнки потекли. Может быть, здесь растет Жужжащее Дерево, о котором рассказывала Стелла?

Луса торопливо бросилась на звук и в недоумении остановилась перед самым обычным деревом, на первый взгляд ничем не отличавшимся от всех остальных деревьев. В стволе дерева, примерно на высоте головы Лусы, виднелось глубокое дупло. Какие-то мохнатые жуки стаями влетали и вылетали из этого дупла, ползали по коре. Это были пчелы, Луса видела их в Медвежатнике, они любили садиться на мятые фрукты. Ну что ж, пчелы — это всего лишь пчелы! Луса встала на задние лапы, уцепилась когтями за низко растущую ветку, подтянулась — и сунула морду в черное дупло. Потом вытянула язык и лизнула что-то теплое, липкое… и сладкое, ох, до чего же сладкое!

Жужжание стало громче, и Луса на миг испугалась, уж не разозлилось ли на нее дерево. И тут целая туча пчел вылетела из дупла и ринулась на Лусу. «Ой, ой-ой!» Только теперь Луса поняла, что Стелла ошибалась — это совсем не дерево жужжало и больно жалило тех, кто лазает в него за медом! Это были пчелы. Они жужжали, как разъяренные огнезвери и больно кололи Лусу своими острыми жалами.

— Ой! — завопила Луса, размахивая лапами. — Ой, перестаньте! Хватит, слышите?

Но вкус меда был сильнее боли, и Луса снова засунула морду в дупло. Она ела, ела и ела, не обращая внимания на боль укусов и жужжание разгневанных пчел, и оторвалась только тогда, когда почувствовала, что больше в нее не влезет.

Она тяжело оторвалась от дерева и вразвалку пошла прочь. Морда у нее горела от укусов, но живот был полон до отказа. До конца дня она чувствовала во рту липкую золотистую сладость, и в конце концов решила, что ради меда можно и потерпеть.

Вечером, когда легкий туман стал расползаться с предгорий в долину, Луса заметила на одном из деревьев глубокие отметины когтей. Она встала на задние лапы и тщательно осмотрела царапины, нанесенные чьей-то огромной лапой высоко-высоко над ее головой. Луса попыталась вспомнить, что Кинг рассказывал про такие отметины, но ее отвлек сильный запах черники, доносившийся из-под дерева. Луса опустилась на землю, подбежала к кустику и быстро объела его дочиста.

Рядом рос еще один кустик, а за ним еще один, и Луса принялась с урчанием набивать живот ягодами. В лесу быстро темнело, первые звезды уже зажглись на небе, а значит, скоро нужно будет искать место для ночлега…

Луса остановилась перед кустом с острыми колючками на ветках. Куст был усеян очень заманчивыми черными ягодками, вот только как достать их, чтобы не поцарапать искусанную пчелами морду? Может быть, подтянуть ветку лапой, а уж потом объесть….

Сердитое рычание прервало ее мысли. Луса подпрыгнула от неожиданности, обернулась — и очутилась нос к носу с огромным гризли. Ужас пронзил ее, лапы приросли к земле.

— Воруешь на МОЕЙ территории?! — заревел медведь и с такой силой пихнул Лусу, что она кубарем покатилась по земле. Но этого гризли показалось мало. Он поднялся во весь свой чудовищный рост и навис над распростертой на земле Лусой. Она увидела распахнутую красную пасть, острые длинные зубы и злобные маленькие глазки, сверкающие из-под спутанной бурой шерсти.

— П-простите, — пролепетала Луса, вскакивая с земли. — Я не хотела…

Медведь с ревом опрокинул ее и с силой прижал лапой к земле. Острые когти ужасного зверя глубоко впились в шкуру Лусы, и она вдруг почувствовала, что не может вздохнуть. Медведь склонился над ней и прошептал, обдавая ее гнилостным дыханием своей ужасной пасти:

— Выходит, ты теперь моя добыча!

Зябкий ночной ветер перебирал шерсть Токло, но он не замечал холода. Он смотрел на одинокую звезду, сиявшую в небе между двумя высокими утесами. Наверное, она сейчас смеется над ним… Эх ты, гордый, независимый Токло! Хвастался, что будешь жить один, а сам посадил себе на загривок глупого рыбоголового слабака по имени Уджурак!

Маленький медвежонок поспешно вывел Токло из долины и весь день уверенно семенил впереди, как будто твердо знал, куда идти. Зачем же тогда он говорил, что не знает дороги? Сейчас была уже глубокая ночь, но странный медвежонок и не думал останавливаться. Токло поскользнулся на осыпи щебня, и мелкие камешки с грохотом покатились вниз по склону. И тут Токло не выдержал. Он злился на собственную неуклюжесть, его бесило то, что он целый день покорно плетется следом за Уджураком, вместо того, чтобы идти своей дорогой. Хватит с него! Он остановился и оскалил зубы.

— Что случилось? — бросился к нему Уджурак. Он обежал вокруг Токло и смешно высунул язык, словно хотел поиграть, но Токло отстранился. Он совсем не знал этого медвежонка и не доверял ему, с какой стати он станет с ним играть? Неизвестно еще, кто он такой… Вдруг он и правда плосколицый? Начнешь с таким бороться, а он вдруг превратится, и в лапах у тебя окажется скользкий противный плосколицый. Фу, гадость какая!

— Куда ты идешь? — ворчливо спросил Токло. — Я думал, мы должны подниматься на гору, пока не дойдем до следующей долины. В верховьях охота лучше, и плосколицых там нет, я хочу там обосноваться.

— Ну конечно, — легко согласился Уджурак. — Хочешь, пойдем через гору? Вообще-то, я иду на звезду, но ведь можно идти за ней и по склону горы.

С этими словами он задрал морду в небо, и Токло с невольным раздражением понял, что Уджурак говорит о его одинокой звезде.

— Значит, ты идешь за этой звездой? — проворчал он. — Почему именно за ней?

— Не знаю, — признался Уджурак. — Я просто чувствую, что так надо. Из всех звезд на небе только она зовет меня за собой.

Токло почувствовал укол ревности. Это была его звезда, и он не собирался делить ее ни с кем на свете.

— Ладно, об этом мы еще поговорим, а сейчас надо устраиваться на ночлег. Мне нравится вон то место, между двумя камнями.

— Лучше не придумать! — легко согласился Уджурак, пошевелив ушами. Токло молча подошел к камням и улегся на сухую землю между ними. Сворачиваясь клубочком, он вдруг заметил, что теперь ему требуется немного больше места, чем раньше, когда он спал в берлоге вместе с Тоби. Выходит, он незаметно для себя подрос!

Уджурак устроился рядом и положил подбородок на переднюю лапу Токло, словно они были братьями, рожденными в одной берлоге. Пока Токло размышлял, спихнуть его или оставить в покое, Уджурак закрыл глаза и уснул.

— Отлично, — процедил Токло. Он поднял голову и нашел в небе сверкающую одинокую звезду. Это его звезда, и всегда будет только его — одинокая, гордая и сильная. Как только Токло увидит, что Уджурак и без него не пропадет, он бросит его и снова будет жить сам по себе.