— А система распознавания?

— Мне довелось настраивать ее у нас на планете, и я знаю тонкости. Она работает одинаково во всех мирах, и где бы ни объявился разыскиваемый, его мгновенно засечет ближайшая камера наблюдения, любой включенный дисплей и даже личный коммуникатор. Или ты собираешься оставить батюшку без связи?

Мира ощутила, как душа упала на пол и разбилась, острые осколки разлетелись, часть из них попала в грудь и в глаза.

Все насмарку. План не имел смысла.

А если посмотреть с другой стороны, то лучше жить в какой-нибудь пещере и ни с кем не общаться, чем…

— Но как я только что сказал, — продолжил папа, — именно мне довелось настраивать у нас систему поиска и распознавания, и я знаю ее особенности. В том числе и слабые места. Они есть, и они нам помогут. Давай думать дальше. Следующий вопрос — способ доставки. Пассажирский лайнер громоздкую анабиозную камеру в багаж не возьмет, а на грузовых транспортах перевозимое декларируются.

— Получается, что это лишь мои мечты?

Папа улыбнулся:

— Мечта, путь к которой расписан попунктно, называется планом. Ты предложила концепцию, и я знаю, как исполнить основную часть идеи. Вот если бы у нас была собственная яхта…

— У нас есть яхта!

— У нас? А-а, ты имеешь в виду — у вас.

Так идея превратилась в план, он оброс деталями, и каждый его пункт начал исполняться.

На следующий день за теми, кто желал вернуться в Столицу, прилетел Николай. Мира поговорила с ним. Он обещал вернуться по первому требованию и сделать все, что понадобится. Мало того, он уверил, что это его долг как христианина. Не дать случиться убийству — что может быть выше этого? «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя…»

Через неделю папа тайно доставил к гейзерам уже проверенную на работоспособность анабиозную камеру. Мама дала уроки коррекции боди-мода. Теперь предстояло главное.

Требовалась пурга, чтобы снаружи не осталось следов. Она, будто по заказу, началась через два часа после того, как приготовления закончились.

Батюшка Виктор отправился на Дымное озеро. Мира следила через спутник. Видимости на озере не было никогда, из-за облаков пара и природных аномалий спутник с трудом улавливал даже сигнал коммуникатора.

Метка погасла. Теперь требовалось действовать быстро, и Мира уже мчалась на снегоходе к Хрустальному Лесу. Если позже затребуют запись, кто где находился, ее метка должна появиться на месте событий позже.

Безжизненное тело батюшки Виктора лежало в выкопанной им из тайника анабиозной камере. Во времена ковчегов случалось, что часть камеры повреждалась, поэтому ее делили на сектора. Жизненно необходимым было, чтобы сохранился верхний сектор, тогда из воскрешенного человека делали киборга — оснащали искусственными руками и ногами или подключали к аппаратам жизнеобеспечения. После изобретения корректируемой модификации тела взамен утраченных или испорченных органов просто выращивали новые, анабиозом к этому времени уже не пользовались: перемещения через шлюзы стало мгновенным, а к новым звездам шлюзы доставлялись автоматическими буксирами. Анабиоз перешел в разряд опасных анахронизмов: не просыпался в среднем один из тысячи замороженных и еще один-два имели затем проблемы с психикой.

В составленном с помощью папы плане разделение камеры на сектора играло ключевую роль. Мира на несколько секунд вскрыла средний отсек и сорвала с остывшей руки наклейку коммуникатора. Наклейка выполнила свою часть работы, засвидетельствовала наступившую от мороза остановку жизнедеятельности носителя и теперь отправилась в ближайшую полынью, в горячие глубины планеты.

Анабиозная камера стояла на лыжах, старенький, принадлежавший еще Матвею Блаженному, тягач потащил Миру и ее груз на окраину Хрустального Леса. Глубокая пещера была подготовлена заранее, после погружения в нее камеры засыпанная снегом и заплавленная термошашкой она ничем не отличалась от окрестных льдов.

В груди будто перфоратор работал, мышцы сводило от нескончаемой дрожи. В висках колотило так, что звуковой волной, казалось, должно сбивать сосульки с ледяных деревьев. Не верилось, что все эти звуки остаются внутри организма, а снаружи только ветер, только вьюга и только тихая далекая радость впереди — радость от того, что жизнь прошла не напрасно. Возможно, именно для этого мига Мира жила на свете. Пути Господни неисповедимы.

Чтобы выполнять задуманное, приходилось тащить себя за шкирку, к светлой цели двигала только воля — конечности то и дело отказывали, тело не желало подчиняться, вместо крови в жилах струился страх.

Мира едва переставляла трясущиеся ноги. Она вернулась на тропу, которая вела от пирамиды к озеру, и там стояла, пока ни убедилась, что жестокая пурга полностью замела следы. Это заняло всего несколько минут. Мире они показались нескончаемыми часами. Она постоянно озиралась, страшась, что появятся посторонние, взор через каждую секунду вскидывался к небу: не летит ли кто? Пусть полеты здесь запрещены и, теоретически, невозможны, поскольку предельно опасны, но правительственный корабль это не остановило.

Объяснить свое здесь появление проблемы не составляло, все было четко прописано в плане: Мира как бы пошла по следам ушедшего к гейзерам батюшки Виктора. К ним постоянно кто-то ходит, чтобы полюбоваться невиданным зрелищем. Почему он пошел туда во время пурги? У христианина есть на это ответ: хотел побыть с Богом наедине и помолиться в одиночестве, здание маяка в последнее время стало слишком многолюдным.

Совесть и заповеди требуют всегда говорить правду. Мира взяла на себя этот грех, ведь это будет ложь во спасение. Если неправильные слова спасут правильную жизнь — оно того стоит. Позже она ответит за все. А сейчас надо спасать человека.

Обидно, если в нужный момент заготовленные слова просто вылетят из головы, и тогда ничего не поможет, своим поведением Мира выдаст себя с головой.

Нужно успокоиться. Все хорошо, ничего не случилось и не случится. Никто не появился ни сзади, ни сбоку, ни сверху. Дело сделано. Мира развернулась и направилась сначала в сторону маяка, а затем, не останавливаясь, к станции «Северный полюс».

Как только на обратном пути появилась связь, спасателям ушло сообщение:

* * *

Тянулись бесконечные секунды, через стадии минут и часов превращавшиеся в томительные дни. Мира молилась, и только это помогало держать себя в руках. На пятый день папа сообщил, что батюшку Виктора признали погибшим, а следующим утром это пришло официальное подтверждение.

Все получилось.

Не сказать, что Мира вздохнула с облегчением. Наоборот. Хотелось ускорить время, душа рвалась наружу, а тело казалось каким-то игрушечным, жалким и никому не нужным. До полного перегорания нервов и мыслей оставался один шаг. Не дай Бог, ее медицинские показатели заинтересуют комиссию по здоровью, и у той появятся вопросы. Вывести живущую, как во сне, Миру на чистую воду труда не составит. Только бы пронесло…