— Дай, угадаю, — я усмехнулась, — Зарина?

— Не говори со мной, мерзкая…

— Закрой рот, — отрезал джинн, шагая ко мне и протягивая руку.

— Сама, — сдавленно пробормотав, встала на ноги и отряхнула юбку от пыли.

— Кинар! — воскликнула девушка и возмущённо топнула ногой. — Отойди от неё!

— Зара, не вмешивайся. Я отведу Милану домой и вернусь, чтобы всё объяснить.

— Нечего объяснять, — оборвала я. — Я уезжаю из посёлка прямо сейчас. Быть удобной шлюхой не хочу.

— Лана…

— Я дождусь суда в гостинице. Это мой выбор. Не вздумай заставлять меня остаться здесь. Это унизительно.

— Ты не понимаешь, — просипел он, наклоняясь ко мне. — Она моя пара с детства. Нас обручили заочно и наши отношения лишь формальность.

— А она знает об этом?

Внезапно между мной и джинном вклинилась Зарина и размахнулась, намереваясь меня ударить. Аями была быстрее и рассекла ей лицо когтями, отскакивая назад и разводя руки в стороны.

— Милая девочка, — пропела сестра, толкая меня глубже в сознание, — не знает как вести себя в гостях?

— Тварь! — девица потеряла лоск и прыгнула.

Она никогда не дралась за свою жизнь, не умела биться с равным противником. Скользнув ей за спину, я ухватила её руку и завернула назад и наверх, одновременно сбивая с ног. Через несколько секунд красавица взвыла от боли и обиды, оказавшись лицом в земле.

А потом… Она полыхнула. Пламя сбило меня с девушки, впиваясь в кожу мириадами иглами и обжигая до костей. Пахнуло палёной плотью и свежей кровью, сочащейся из волдырей.

Аями зарычала, слегка пригнувшись, и приготовилась к прыжку. Она жаждала крови. Отомстить за мою боль. Отыграться.

Только один мужчина мог позволить себе быть таким смелым и ухватить меня со спины, скрестив ладони на животе. Сестра тут же отдала мне тело и оно обмякло в сильных руках. Но передо мной возник Кинар и сгрёб в охапку Зарину. Я трепыхнулась и хватка стала болезненной.

— Прошу, не делай хуже, — раздался голос над ухом и я сдалась. Не потому, что держащий меня был силён, а из-за той бережности, с которой джинн подхватил мою соперницу и унёс её прочь.

Она успела послать мне торжествующий взгляд и застонала, прикрыв солнечные глаза.

— Пойдём со мной, — я подчинилась, едва переставляя ноги. Мужчина пытался взять меня на руки, но я зашипела и он лишь крепко обнял меня за плечи. — Всё совсем не так кажется.

— Не говори мне о том, что я вижу, — мне едва удавалось сдерживать рыдания.

— Если бы я мог… — Закари всё же поднял меня, прижав к груди.

Как же тяжело быть сильной. Прильнув к тёплой ткани, я дышала глубоко, ощущая запах влажной земли и смолы, стараясь изгнать из головы образ Кинара, оберегающего другую.

Скрипнувшая дверь моего дома напомнила мне о действительности, и я завозилась, пытаясь освободиться от успокаивающих объятий.

— Тебе не обязательно быть с ним, — рычащие нотки в чужом голосе заставляли волоски на теле приподняться. — Если ты выберешь другого, он смириться.

— Не хочу… — прикусив губу, я поняла, что практически призналась, что хочу джинна.

— Он тебе нравится? — громила усадил меня на стол и остался между разведённых бёдер, не позволяя сдвинуться. Я было дёрнулась и он зарычал.

— Нравится, — устало выдохнула я и запрокинула голову, чтобы не расплакаться. — Но это не важно.

— Может это единственное важное сейчас, — пробормотал Закари и, хмыкнув, ухватил за волосы на затылке. Притянув меня к себе, зашептал в губы. — Доверься мне.

В следующую секунду он меня поцеловал. От неожиданности, я растерялась настолько, что позволила его языку коснуться своего. Это было неправильно. Дёрнувшись, попыталась оттолкнуть его, но мужчина властно прижал меня к себе и прохрипел:

— Представь, что это он. Так надо.

Не знаю, о чём я подумала и почему подчинилась, но, вцепившись в его футболку, потянула на себя. Зажмурилась и приоткрыла губы, встречая его горячее дыхание. Он умел целоваться, терпеливо добиваясь ответа. В широкой груди дрожало рычание, но оно не пугало. Горячие пальцы скользили по спине. На какое-то безумное мгновение мне показалось, что пахнуло дымом. Я застонала от разочарования, понимая, что это другой мужчина. Не тот, что был мне нужен.

Толкнув Закари, обнаружила, что он лишь притиснулся плотнее и заворчал мне прямо в рот.

— Сладкая. Какая же ты сладкая… Моя красавица…

— Зак… — выдохнула я, сумев упереться ему в грудь и слегка отодвинуть. Глаза его сияли и вытянувшиеся зрачки даже отдалённо не напоминали человеческие.

— Всё, что захочешь, моя девочка… Всё для тебя…

— Отойди от неё! — раздалось совсем близко, и я невольно сжалась.

В паре метров от нас, в дверном проёме стоял тлеющий джинн.

— Тебе здесь нечего делать! — рявкнул Закари, не отводя от меня удивительных глаз.

— Ты с моей девушкой!

— Она свободна выбирать.

— Она моя! — Кинар не сдвинулся с места, но стало жарче.

— Тогда почему твоя метка не работает? — я ахнула, понимая, что на груди не полыхает, но перевёртыш положил пальцы мне на губы, призывая молчать. — Твой огонь в ней, но сама она свободна. Я предложил ей себя…

— Что ты делаешь?!

— Устраиваю свою жизнь! — мужчина убедился, что я не двигаюсь и развернулся к джинну. — Она никогда не будет недостойна такого как я. Она даже слишком хороша для меня и я не идиот, чтобы упустить свой шанс. Ты сделал выбор там, на площади. Ты выбрал Зарину, — я едва сдержала всхлип.

— Ты знаешь, что я должен был увести её, пока она не потеряла контроль.

— Я знаю, что ты позволил этой твари изуродовать Лану и даже не помог ей залечить ожоги.

— Лана, ты пострадала? — мужчина качнулся в нашу сторону и замер под моим ненавидящим взглядом.

— Я справлюсь. Мне не привыкать, — прозвучало бесцветно.

— Она заслуживает быть единственной, — Закари ласково погладил меня по волосам и мягко потёрся о лоб носом. — Ты не будешь прятать её в этом доме и приходить за очередным трахом.

— Я и не собирался…

— А что ты можешь ей предложить?

— Мы решим сами.

— От неё пахнет горянкой. Так ты решаешь за вас двоих? — Закари выплёвывал каждое слово. — Ты нарушил закон.

— Я не могу её отпустить, — Кинар саданул по косяку.

— Не говори обо мне так, словно меня здесь нет, — произнесла я сдавленно.

— Чего ты хочешь? — запах горелой древесины игнорировать было всё сложнее.