В Китае в XIII в., во время правления императоров из династии Сун, возникла мода на восхищение Луной. Величайшие поэты, писатели, певцы не признавали другого источника вдохновения, кроме ночного светила, сияющего на темном небосводе.

Один из императоров Сун, сам поэт и писатель, решил узнать о Луне все. Он так почитал Луну, что решил стать первым человеком, чья нога коснется ее поверхности. Он попросил ученых изготовить ему ракету.

Китайцы к тому времени уже научились использовать порох. Ученые прикрепили пороховые заряды к маленькой корзине, в которой восседал император. Они надеялись, что мощь взрыва доставит их повелителя на Луну. Так задолго до Нила Армстронга и Жюля Верна китайцы создали первую межпланетную ракету. Но предварительные расчеты, видимо, были произведены слишком грубо: ракетные двигатели, лишь только фитили были подожжены, взорвались как праздничный салют.

Вместо того чтобы доставить императора династии Сун к ночному светилу, снопы разноцветных пылающих огней разнесли его на куски вместе с корзиной.

Когда-то для того, чтобы идеи, которые власти предержащие считали вредными, не доходили до широкой публики, была создана полицейская инстанция: государственная цензура, обязанности которой состояли в том, чтобы просто и прямо запрещать распространение произведений, подрывающих устои общества.

Сегодня цензура изменила облик. Запретов нет, но мы гибнем от изобилия. Захлебываясь в лавине бесполезных сведений, уже никто не знает, где взять интересную информацию. Увеличение количества телевизионных каналов, публикация тысяч романов в год, выпуск километров одинаковых песен мешает появлению новых течений. Да их бы и не заметили в общей массе. Избыток пошлости душит оригинальное творчество, и даже критики, чьим долгом вроде бы является фильтрация потока, не успевают все прочесть, все увидеть, все услышать. В результате возникает парадокс: чем больше появляется телевизионных и радиоканалов, журналов и информационных изданий, тем меньше становится творчества. Распространяется серость.

Фуга – это шаг вперед по сравнению с каноном. Если в каноне разрабатывается одна и та же тема, которую «мучают» разными способами, чтобы увидеть, что она может дать, сочетаясь сама с собой, то в фуге может быть много тем. «Музыкальное приношение» Иоганна Себастьяна Баха представляет собой одно из лучших архитектурных решений фуги. Как многие другие, эта фуга начинается в до минор, но оканчивается, в результате переходов, достойных лучшего из иллюзионистов, в ре минор. При этом ухо самого внимательного слушателя не может уловить мгновения, в которое совершается метаморфоза.

При помощи «прыжков» тональности «Музыкальное приношение» можно без конца повторять во всех нотах гаммы. «Пусть слава короля[18]растет как восходящая модуляция», – объяснял Бах.

Апофеозом этой музыкальной формы стал отрывок сочинения «Искусство фуги», в котором Иоганн Себастьян Бах незадолго до своей смерти хотел объяснить смертным технику музыкального перехода от простого к сложному. В разгар работы его остановили проблемы со здоровьем (он почти ослеп). Фуга осталась недописанной.

Интересно, что одну из тем этого последнего незавершенного отрывка, знаменитую тему В-А-С-Н, композитор назвал буквами своего имени. В немецком сольфеджио В соответствует ноте «си бемоль», А – ноте «ля», С – ноте «до», Н – простому «си». Bach – си бемоль, ля, до, си.

Бах жил в своей музыке и хотел как бессмертный король вознестись на ее крыльях к бесконечности.

В 1534 г. Франсуа Рабле предложил публике свое видение идеального утопического города, описав в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» Телемское аббатство.

Правительства в нем нет, потому что Рабле считал: «Как можно управлять другими, если не умеешь управлять собой?» Итак, телемиты, у которых нет правительства, будут действовать «согласно своей доброй воле», руководствуясь девизом: «Делай что хочешь». Для того чтобы осуществить утопию, жители аббатства должны проходить тщательный отбор. В Телем допускаются лишь выходцы из благородных семей, свободомыслящие, образованные, добродетельные, красивые и чувствующие единство с природой. Девочек принимают с восьми лет, мальчики – с двенадцати. Распорядок дня телемитов зависит только от их желаний: они могут работать, если захотят, отдыхать, пить, веселиться, заниматься любовью. Часов у них нет, что избавляет их от ощущения проходящего времени. Они встают тогда, когда просыпаются, едят, когда испытывают голод. В аббатстве нет ни волнений, ни насилия, ни ссор. Тяжелым трудом занимаются слуги и ремесленники, которые живут за стенами аббатства.

Рабле так описывает аббатство: оно было построено на берегу Луары, в лесу Пор-Юо В нем было триста тридцать две комнаты. Вокруг шестиэтажного здания аббатства не было стен, так как «стены благоприятствуют появлению сплетен и зависти». Канализация была выведена в реку. В аббатстве было много библиотек, парк с лабиринтом, а посреди парка бил фонтан.

Рабле не был наивен. Он знал, что его идеальное аббатство скорее всего будет разрушено демагогией, абсурдными теориями и разногласиями или вообще погибнет из-за какого-нибудь пустяка, но он был убежден в том, что попробовать все-таки стоит.

В 1904 г. международное научное сообщество было взбудоражено сообщением о том, что наконец найдено «животное, умное, как человек». Этим животным оказался восьмилетний конь Ганс, обученный австрийским ученым, профессором фон Остеном. К великому изумлению посетителей, Ганс прекрасно разбирался в современной математике. Он решал уравнения, мог точно определить, который час, узнавал по фотографии людей, которых видел несколько дней назад, находил правильные ответы на логические задачи.

На предметы Ганс указывал копытом, а цифры отстукивал по земле. Буквы он выбивал одну за другой так, что из них складывались слова. Один удар обозначал «A», два – «B», три – «С» и т. д.