Чем больше клеток объединяется, тем более узкой становится их специализация. Чем уже специализация, тем уязвимее делается клетка. Уязвимость эта растет, и клетка теряет свое первоначальное бессмертие. Так рождается смерть. В наши дни мы видим живые системы, состоящие из чрезвычайно узкоспециализированных клеток, ведущих между собой беспрерывный диалог.

Клетки наших глаз существенно отличаются от клеток печени: первые спешат сообщить, что видят горячее блюдо, для того чтобы вторые немедленно начинали вырабатывать желчь – еще до того, как пища попадет к нам в рот. В человеческом теле все специализировано, все состоит в контакте со всем, следовательно, все уязвимо и смертно. Необходимость смерти можно объяснить и с другой точки зрения. Смерть необходима для достижения равновесия между видами. Если бы многоклеточные виды были бессмертны, они продолжили бы специализацию и решили бы все свои проблемы. Они стали бы столь сильны, что помешали бы существованию других форм жизни.

Почти во всех человеческих культурах присутствовал шаманизм. Шаманы – это не вожди, не священники, не колдуны, не мудрецы. Их роль заключается в примирении человека с природой.

У карибских индейцев Суринама начальный этап обучения шаманов длится двадцать четыре дня, разбитых на четыре периода, каждый из которых состоит из трех дней обучения и трех дней отдыха. Молодые ученики, обычно шесть юношей, едва достигших половой зрелости – возраста, когда личность еще не сформирована, – обучаются пению и танцам, узнают об обычаях. Они наблюдают и имитируют движения и звуки животных, чтобы лучше их понимать. Во время всего обучения ученики практически ничего не едят, только жуют листья табака и пьют табачный сок. Пост и употребление табака вызывают у них лихорадку и другие физиологические расстройства. Кроме того, посвящение сопровождается физическими испытаниями, разрушающими личность человека, ставящими его на границу жизни и смерти. По прошествии нескольких дней этого опасного, изнурительного и отравляющего организм обучения ученикам удается «узреть» некие силы и обрести возможность впадать в состояние экстатического транса.

Посвящение в шаманы – это своеобразное воспоминание об адаптации человека к природе. В момент опасности ты либо адаптируешься, либо гибнешь. В момент опасности ты смотришь вокруг, не вынося суждений и не философствуя. Ты учишься ничего не знать.

Затем для ученика шамана наступает период одинокой жизни в лесу, который длится около трех лет. Все это время он сам находит себе пищу. Если он выживает, то снова появляется в деревне, грязный, обессиленный, полубезумный. Старый шаман вновь начинает заниматься с ним, продолжая обряд посвящения. Учитель пытается пробудить в ученике способность превращать галлюцинации в контролируемые «экстатические» опыты.

Как ни странно, но обучение, заключающееся в разрушении человеческой личности и возвращении ее в дикое, животное состояние, превращает шамана в сверхджентльмена. Шаман к концу периода посвящения становится сильнее как во владении собой, своими интеллектуальными и интуитивными способностями, так и в моральном плане. Словарный запас и культура якутских шаманов Сибири в три раза богаче, чем у их соплеменников.

По мнению профессора Жерара Амзаллага, автора книги «Биологическая философия», шаманы – хранители и, без сомнения, авторы устного творчества, мифические, поэтические и героические составляющие которого являются основой деревенской культуры.

Замечено, что в наши дни во время подготовки к экстатическим трансам все чаще используют наркотики и галлюциногенные грибы. Это снижает уровень обучения молодых шаманов и их возможности.

История, которую мы изучаем в школе, – это история королей, войн и городов. Но это далеко не вся история человечества. До 1900 г. две трети населения Земли жило не в городах, а в деревнях, в лесах, горах, на морских побережьях. Войны касались ничтожной части человечества.

Но История с большой буквы требует письменных свидетельств, а летописцы принадлежали ко двору правителя и подчинялись приказам господина. Они рассказывали только о том, о чем он повелевал им рассказывать. И летописцы описывали жизнь монарха: войны, королевские свадьбы и проблемы престолонаследования.

История провинции почти неизвестна, так как у крестьян не было летописцев, они не умели писать, они запечатлевали свою жизнь в устных сказаниях, песнях, легендах, сказках или даже шутках, которые рассказывали у очага.

Официальная история предлагает нам дарвинистскую версию эволюции человека: победа сильнейших, исчезновение слабых. Из нее следует, что аборигены Австралии, народы амазонских лесов, индейцы Америки, папуасы являются исторической ошибкой, поскольку они оказались слабее в военном отношении. Но ведь, возможно, все как раз наоборот, и в мифологии, устройстве общества, медицине этих якобы примитивных народов есть чему поучиться и нам, восполняя недостающее для нашего будущего благополучие.

Аргентинские муравьи (Iridomyrmex humilis) высадились во Франции в 1920 г. Вероятно, они прибыли в кадках с олеандрами, предназначенными для украшения дорог Лазурного Берега. Впервые они были замечены в 1866 г. в Буэнос-Айресе и так получили свое имя. В 1891 г. их обнаружили в Соединенных Штатах, в Новом Орлеане. Спрятавшись в гривах экспортируемых аргентинских лошадей, в 1908 г. они приехали в Южную Африку, в 1910 г. – в Чили, в 1917 г. – в Австралию.

Муравьи этого вида отличаются не только крошечным размером (они просто пигмеи по сравнению с другими муравьями), но также умом и агрессивностью, которые являются основными свойствами этого вида. Чтобы снизить вероятность гибели во время роения, муравьиные королевы совокупляются не под открытым небом, а в подземных залах. Поэтому, вместо того чтобы терять 98 % королев (большую часть которых во время брачного полета проглатывают птицы), аргентинцы сводят потери к нулю. Точно так же, чтобы не зависеть от одной-единственной королевы, в муравейниках имеется около двадцати взаимозаменяемых маток. Есть у них и еще одна особенность – солидарность на планетарном уровне. Если взять аргентинского муравья в Австралии и перевезти в муравейник в Чили, он будет немедленно признан и принят своими собратьями. А если переместить муравья Lasius niger из одного муравейника в другой, отстоящий от первого не больше чем на пятьсот метров, его тут же убьют.