— И у них нет никакой власти, — ответила Ки Вон за всех.

Большинство наших отцов и мужей целыми днями думали о высоком и присматривали за детьми, так что у них тем более не было власти. Но в итоге всем — совершенно невинным, юным и старым, тем, у кого не нашлось мужей, способных прочесть им пропагандистские статьи из газет, и даже тем, кто, как Ю Ри, вообще ничего не понимал, — всем пришлось выбирать, на какой они стороне.

* * *

Однажды в мае у нас на пороге появилась Ми Чжа — одна, без мужа и детей. Она похудела, цвет лица у нее был нездоровый. Я пригласила подругу в дом, но невольно занервничала. Пока я заваривала цитрусовый чай, Ми Чжа общалась с Ю Ри.

— Ты хорошо себя вела? — спросила она у моей невестки. — Я по тебе скучала.

Ю Ри улыбнулась, хотя не узнала мою подругу.

— И по тебе я тоже скучала, — сказала мне Ми Чжа, когда я принесла чай.

— Ты перестала приходить на олле, — напомнила я.

— Ты могла бы заглянуть в гости.

— У меня дети…

— На этот раз девочка? — Ми Чжа направилась к колыбельке, в которой спал Кён Су.

Я жестом остановила ее и поправила:

— Мальчик. — Когда Ми Чжа вернулась на прежнее место, я продолжила оправдываться: — В Хамдок пришлось бы брать детей и Ю Ри, а это слишком тяжело…

— …И небезопасно.

— Да, помимо прочего, — согласилась я.

Повисла пауза. Я не представляла, чего хочет Ми Чжа. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

— Вскоре после марша Сан Мун сделал мне ребенка. Я плохо себя чувствовала и не могла прийти.

Я почувствовала укол вины. Ну конечно, подруга пропала не просто так.

— Мальчик или девочка? — спросила я.

Ми Чжа опустила взгляд.

— Девочка. Прожила два дня.

— Ох, сочувствую тебе.

Она снова подняла глаза, в которых читалась обида.

— Ты была мне так нужна.

Мне стало стыдно: получается, я подвела свою сердечную подругу.

— А как муж? — осторожно поинтересовалась я. — Он хорошо с тобой обходится?

— Во время моей беременности он меня не обижал. — Не успела я осознать истинный смысл этих слов, как она продолжила: — Ты не представляешь, как ему трудно. Он постоянно посещает деловые встречи и мотается по всему острову. Третий батальон Второго полка сейчас стоит в Сева, неподалеку отсюда, но живут они в Хамдоке. Это большая нагрузка.

— Да, трудно, наверное…

Она вздохнула и отвела взгляд.

— Большинство людей, представляя себя в трудной ситуации, думают, что они будут бороться. Но в детстве, когда меня отправили жить к тетушке Ли Ок и дяде Хим Чхану, я узнала, как бывает на самом деле. Ты же знаешь, они меня почти не кормили. К тому времени, когда у меня возникло желание бороться, я уже была слишком слаба.

Я попыталась как-то поднять ей настроение.

— Зато та ужасная ситуация свела нас вместе. Я всегда буду это ценить.

Но Ми Чжа сейчас думала не о дружбе.

— Некоторые женщины планируют покончить с собой в случае трудностей, но разве мать может так поступить? — В глазах у нее блестели слезы. — У меня есть Ё Чхан, и я должна жить ради него.

Я давно знала Ми Чжа, но ни разу не видела ее в таком унынии. Кроме прочих бед, которые творились вокруг нас, ей пришлось пережить ужасное испытание — потерю ребенка. И с мужем тоже не повезло. Синяков я сегодня не заметила, но я ведь не видела подругу без одежды или в ныряльном костюме. Я положила руку на плечо Ми Чжа.

— Женщины живут тихой и мирной жизнью, — сказала я. — Сколько бы мы ни злились и ни страдали, нам не приходит в голову кого-нибудь побить, верно?

— Моему мужу досталась плохая жена.

Ее замечание меня озадачило.

— Почему ты так говоришь?

— Я его подвела. Потеряла ребенка. Не приношу домой еду. Не умею вести дом, как его мать…

Я перебила:

— Не надо защищать Сан Муна или оправдывать его поступки, будто это ты виновата в том, что он с тобой делает.

— Может, и я.

— Ты же не просила тебя бить.

— А вот твоя мать относилась к мужчинам с пониманием. Говорила, что им стоит посочувствовать. Что им нечего делать, у них нет цели, к которой можно стремиться. Им скучно, и…

— Но при чем тут твой муж? Он-то работает, у него есть своя жизнь.

Но Ми Чжа все равно продолжала оправдывать Сан Муна:

— Он слишком много пережил, пытаясь вернуться домой. — Потом она решительно заявила: — Его склонность к насилию и жестокости просто отражает нынешнюю ситуацию на Чеджудо.

Вообще-то, Сан Мун был жестоким задолго до того, как все это началось…

Меня охватило ощущение беспомощности.

— Эх, вернуться бы к тем дням, когда мы каждое утро встречались на олле!

— Сейчас ходить по полям небезопасно. Нам обеим надо защищать детей. — Похоже, мы вернулись к тому, с чего начался визит Ми Чжа. Помедлив, она добавила: — Надеюсь, на этот раз расставание не будет таким долгим.

— А я надеюсь, что при следующей нашей встрече ты будешь кормить грудью ребенка.

Я проводила подругу до ворот и тепло попрощалась с ней, думая, что мне не понять, насколько тяжело живется Ми Чжа.

* * *

Пятнадцатого августа на Юге была официально создана Республика Корея. Через месяц Ким Ир Сен с помощью СССР основал на севере Корейскую Народно-Демократическую Республику. Ни американцы, ни Советский Союз не вывели войска, но раздел нашей страны вроде бы завершился. Я надеялась, что теперь станет поспокойнее и мы с Ми Чжа сможем видеться. Однако на Чеджудо все начало осени продолжались бои. У армии были пулеметы и другое современное вооружение от американцев, а повстанцы отбивались японскими мечами и бамбуковыми копьями: ружей у них было очень мало. И вот 17 ноября 1948 года президент Ли объявил на Чеджудо военное положение и выпустил первый приказ: «Любой задержанный вне пятикилометровой зоны побережья будет застрелен на месте».

Это называлось кольцом огня: против нарушителей планировали применять политику выжженной земли.

Когда я пришла в бульток, мы обсудили, чем это обернется для нас.

— И куда денутся люди с предгорья? — спросила одна из женщин.

— Их вышлют на побережье, — сказала Ки Вон.

— Но их тут некуда деть, — возразила другая ныряльщица.

— В том и смысл, — ответила Ки Вон. — На краю моря некуда прятаться.

Я задала вопрос, который наверняка беспокоил всех: