«Я же буду жить, – подумал он, – и это будет моим подарком тебе, ибо я сберегу твое тело. Ты умрешь вместо меня, и в память об этом люди поставят памятник на Сигме 14-Б. Когда ты вернешься с Марса и снова займешь свой кабинет в “Пэт-Комплект", ты уже будешь мною. Так я избегну своей участи. Все до смешного просто».

– Ладно, Майерсон, – сказал он вслух. – Можешь считать, что я оставил тебя в покое – единым организмом мы больше не являемся. Теперь мы будем существовать отдельно друг от друга. У тебя своя судьба, у меня – своя. Ты отправишься на корабль Фримэна, стартующий с Венеры, я – в родной Чумной Барак. Тамошняя жизнь меня вполне устраивает; мало того что у меня есть Энн Готорн, у меня есть и огород – а это по нашим временам, согласись, редкость. Надеюсь, что и тебе твоя будущая жизнь понравится.

Он стоял на кухне своей марсианской квартирки. На сковороде жарились здешние грибы, в воздухе пахло специями, магнитофон играл Гайдна. Мир и покой. Все, что нужно человеку, – мир и покой… Там, в межзвездной пустоте, я так привык к ним. Он зевнул, с удовольствием потянулся и сказал вслух:

– Я это сделал.

Энн Готорн, сидевшая в комнате, подняла глаза от свежего номера газеты и спросила:

– Что ты имеешь в виду, Барни?

– Это я о грибах, – ответил он. Он был Палмером Элдричем, но находился здесь, а не где-то еще. Он переживет нападение Лео и будет наслаждаться тем, что подарила ему судьба.

Барни Майерсон зажмурился. Мгновение спустя он понял, что находится на корабле. Вся мебель в комнате была привинчена к полу. Сила тяжести не походила ни на земную, ни на марсианскую – очевидно, гравитация была искусственной.

Он заметил на стене небольшой – размером с ячейку пчелиных сот – иллюминатор. Он заглянул в него и увидел огромный ослепительный диск Солнца, закрывавший собой полнеба. Он щелкнул переключателем фильтров и только тут заметил, что у него нет правой руки. Вместо нее у него был протез. Прекрасный механический протез.

Он вышел из каюты и поспешил к кабине управления. Он постучал в тяжелую, обитую стальными листами дверь металлическими костяшками своих искусственных пальцев, и дверь тут же отошла в сторону.

– Слушаю вас, мистер Элдрич, – сказал молодой светловолосый пилот.

– Мне нужно послать радиограмму.

Пилот достал из нагрудного кармана ручку, поправил закрепленный на пульте управления блокнот и приготовился писать.

– Кому, сэр?

– Лео Булеро.

– Лео… Булеро… Так. Теперь скажите, где он находится. Если на Терре, то…

– Нет. Его корабль находится где-то поблизости. Передайте ему… – Он задумался, лихорадочно перебирая в голове варианты радиограммы.

– Может быть, вы поговорите с ним сами, сэр?

– Я не хочу, чтобы он убивал меня, – отозвался Барни. – Больше мне сказать ему нечего. Помимо прочего, при этом погибну не только я, погибнет и весь экипаж этого проклятого корыта! Ты в том числе!

«Все это лишено смысла, – подумал он про себя. – Кто-то из венерианских агентов Феликса Блау видел, как я садился в этот корабль. Лео знает о том, где я нахожусь, и он не преминет привести свой план в исполнение».

– Вы хотите сказать, что конкуренция зашла так далеко? – изумился пилот.

В кабине появилась Зоя Элдрич; на ней было платье с широкой юбкой и отороченные мехом мягкие шлепанцы.

– Что происходит?

– Лео находится где-то поблизости, ООН разрешила ему сесть на боевой корабль. Мы попали в ловушку. Нам не следовало отправляться на эти дурацкие переговоры. Ох уж этот мне Хепберн-Гильберт… – Он повернулся к пилоту: – Ты все-таки попробуй с ним связаться. Ну, я пойду к себе.

– Стойте же, черт побери! – воскликнул пилот. – Вы себя ведете так, словно вас это не касается! Поговорите с ним – ведь это не мы, это вы ему нужны! – Он поднялся со своего кресла и жестом руки предложил Барни занять его.

Барни со вздохом сел и, включив передатчик, настроил его на частоту экстренной связи.

– Лео, ты мерзавец! – прокричал он в микрофон. – Тебе удалось обмануть меня, и я нисколько не сомневаюсь, что все это было задумано тобой еще до того, как я вернулся с Проксимы! – Барни исполнился праведного гнева. – Где твоя совесть, Лео? С кем ты собрался воевать? Ведь ты прекрасно понимаешь, что мы летим на грузовом корабле и оружия у нас нет! – Он на миг задумался, пытаясь понять, что ему следует говорить дальше. Сказать Лео о том, что он не Палмер Элдрич, а Барни Майерсон? Втолковать этому старому идиоту то, что Эмерсона убить невозможно?

– Что же ты молчишь! – взвизгнула Зоя.

Барни вновь взял микрофон в руку.

– Лео, позволь мне вернуться на Проксиму! Я уйду отсюда навсегда, слышишь? – Он выдержал паузу, прислушиваясь к потрескиванию динамиков. – Все понял, – сказал он наконец. – Тогда я забираю все свои слова обратно. Я никогда не покину Солнечную систему, и тебе придется свыкнуться с этим. Теперь тебе и ООН не поможет! – Он повернулся к Зое: – Как тебе моя речь?

Ответа не услышал. Одного выстрела лазерного орудия было достаточно для того, чтобы разорвать корабль практически надвое…

Барни Майерсон лежал на полу кабины управления, слушая вой сирен. «Я получил то, чего желал, – подумал он. – По крайней мере Элдрич считал, что я хочу именно этого. Жажда смерти».

Боевой перехватчик ООН вышел на позицию для второго, решающего выстрела. Он был так близко, что Барни видел даже пламя, вырывающееся из его дюз…

Он недвижно лежал на полу. Он ждал, когда к нему придет смерть.

К нему подошел Лео Булеро.

Энн Готорн поднялась с кресла.

– Так вы и есть Лео Булеро! У меня к вам множество вопросов, и прежде всего о производимом вами Кэн-Ди.

– Я не произвожу Кэн-Ди, – сухо заметил Лео, – и категорически отвергаю все и всяческие слухи об этом. Ни одно из моих коммерческих подразделений не занимается и никогда не занималось нелегальной деятельностью! – Он наклонился и хрипло прошептал: – Барни, ты принял эту штуку? Ну ты меня понимаешь, да?

– Я лучше выйду, – пробормотала Энн.

Лео вопросительно посмотрел на Барни и отрицательно покачал головой.

– Вы можете остаться. Я знаю, что вы – агент Блау. – Он раздраженно ткнул Барни Майерсона в бок и еле слышно пробормотал: – Наверняка этот мерзавец его не принял. Обыскать его, что ли? – Он принялся рыться в карманах Барни и едва ли не тут же обнаружил то, что искал. В следующее мгновение он уже снял с ампулы колпачок и заглянул вовнутрь. – Так я и знал! Он просто струсил! А мы-то все голову ломали, чего это Барни не связался с Фэйном! Тьфу! Противно даже!

– Никто не трусил, – сказал вдруг Барни. «Я был далеко-далеко, – подумал он про себя, – так далеко, что отсюда не видно». – Чу-Зи, – добавил он. – Много Чу-Зи…