Широкая поддержка населением коммунистической партии, которая организовывала стачки и акции протеста по всей стране, тоже стимулировала рост популярности нацистов среди собственников. Немецкая экономика находилась на грани краха: производство сократилось на 40 %, безработица выросла до 30 %. Гитлер привычно сваливал вину за кризис на евреев, «контролирующих мировые финансы», и политиков, подписавших «карательный» Версальский договор. На выборах 1930 года нацисты и коммунисты вместе получили треть всех голосов; два года спустя – больше половины, при этом нацисты стали самой крупной из партий.

Теперь никак нельзя было управлять страной без участия или нацистов, или коммунистов, и все видели, кому благоволят власти Германии. Президент Гинденбург назначил Гитлера канцлером рейха, рассчитывая сдерживать своим президентским авторитетом неопытного и «вульгарного» баварского демагога. Однако Гитлер, получив полномочия, оказался таким же безжалостным, как Муссолини: последовали аресты и убийства политических противников, запрет профсоюзов и свободной прессы и установление однопартийного тоталитарного режима. Его корпоративистский подход к экономике походил на методы дуче; оба делали ставку на «порядок» и «дисциплину». Одержимость Гитлера чистотой германской расы и преследованиями евреев превзошли итальянский антисемитизм. Немецкий лидер с куда большей страстью, чем Муссолини, критиковал Версальский договор, требуя отмены всех его статей и немедленного разрешения Германии перевооружиться.

Приход Гитлера к власти не сильно обеспокоил Консервативную партию и правую прессу Англии. Большинство тори предпочитали нацистов коммунистам, и многие сочувственно выслушивали жалобы канцлера рейха. Газеты типа Daily Mail превозносили нового немецкого лидера как «спасителя» своей нации и даже приветствовали его антисемитизм. Черты Гитлера вскоре стали такими же знакомыми британскому обществу, как портреты собственных политиков. Через несколько месяцев после событий января 1933 года из всех членов правительства буквально один только Черчилль твердил, что нацисты – угроза Британской империи.

26

Картина в целом

Расцвет нацизма вызвал серьезные разногласия по вопросам внешней политики между лейбористами и тори – впервые с войны. В отличие от консерваторов лейбористы-парламентарии с самого зарождения нацистского движения демонстративно выступали против них по идеологическим соображениям. При этом партия не хотела перевооружать страну для будущей борьбы с фашизмом и продолжала выступать за многостороннее разоружение. Лейбористы утратили веру в провальные довоенные дипломатические и военные стратегии; теперь они делали ставку на коллективное разрешение конфликтов через Лигу Наций параллельно с сокращением вооружений, считая, что только так можно противостоять фашистским диктаторам и гарантировать длительный мир.

Впрочем, члены парламента от Консервативной партии разделяли энтузиазм относительно Лиги Наций, правда по куда более прагматичным причинам. Они надеялись, что Лига сумеет поддержать мир на континенте и избавит Британию от необходимости воплощать дорогостоящую программу обновления вооружений, дав ей возможность сосредоточиться на насущных внутренних и имперских делах. Лига вообще очень вдохновляла людей в начале 1930-х. Для поколения, которое считало, что бессмысленную мясорубку недавней войны в большой степени спровоцировал недостаток проницательности и здравомыслия у ведущих держав, привлекательность наднациональной организации была очевидна. Она сможет разрешать все межгосударственные споры, полагали они, с минимальным риском для участников.

Англичане воспринимали Лигу Наций как ответ на потенциальные дипломатические трудности, однако само ее существование вызывало массу вопросов. На чем зиждется авторитет организации, если у нее нет собственной армии и не допускается вооружение наиболее влиятельных ее членов? Защитники Лиги, похоже, верили, что ее моральное превосходство не нуждается в оружии: по их мнению, одна только угроза экономических санкций вынудит агрессора отступить. Как бы убедительно ни звучало это в теории, еще предстояло проверить механизм на практике. Беспокоил и другой вероятный недостаток: сможет ли Лига беспристрастно разрешить конфликт, где столкнутся интересы более и менее сильных ее членов? Принципиально все участники считались равными, но на деле такие страны, как Люксембург или Литва, не обладали такими рычагами влияния, как Франция, Италия, Япония или Британия. Плохим предзнаменованием служило то, что могущественные державы вроде Британии просто игнорировали Лигу, когда им это было удобно; к примеру, внутренние имперские споры никогда не выносились на арбитражное рассмотрение в Лигу Наций.

* * *

В 1931 году японские войска вторглись в Маньчжурию, официально китайскую территорию, но на практике автономную провинцию. В течение нескольких месяцев, предшествующих вторжению, Маньчжурия скатилась в состояние социально-экономической анархии, и японцы установили там военный контроль, чтобы защитить свои значительные экономические интересы в регионе. Сочувствуя японской точке зрения, практически консервативное Национальное правительство устроило так, чтобы Лига не провозгласила страну агрессором и не ввела против нее санкции. Вместо этого британская комиссия провела расследование обстоятельств завоевания и заключила, что многие жалобы японцев справедливы, хоть по факту они действовали незаконно. Британцы прибегли к классической дипломатической уловке: предполагалось, что Китай примирится с потерей территории, а Японию слегка пожурят в рамках международного сообщества. В итоге ни одна из сторон не получила сатисфакции. Китай считал, что Лига предала его, а Япония вообще вышла из нее в знак протеста.

Маньчжурский инцидент показал, как несовершенна новая система коллективной безопасности. Лига Наций не смогла удовлетворительно разрешить конфликт, поскольку Франция и Британия не желали вступать в противоречия с Японией, равным им по силе участником, и использовать санкции или угрозу применения силы. При этом английские консерваторы всерьез переполошились насчет слепой преданности Британии системе коллективной безопасности; а вдруг ее членство в Лиге опять вовлечет страну в катастрофическую войну из-за сторонних дел, чуждых интересам британского народа и империи?

Расследование маньчжурского инцидента еще не закончилось, когда члены Лиги Наций собрались в Женеве на Всемирную конференцию по разоружению. Эта встреча породила в Англии оптимизм – отчасти потому, что в ней участвовали США, теперь ведущая мировая держава. Однако скоро выяснилось, что некоторые страны, например Япония и Италия, ничуть не заинтересованы в разоружении, да и Россия с неохотой обсуждает сокращение вооружений, поскольку считает себя окруженной враждебно настроенными соседями. Так или иначе, конференция вскоре уперлась в трудности, преследовавшие континентальную дипломатию со времен Версальского договора: Германия хотела равноправия в уровне вооружений с другими великими державами, а Франция не допускала этого, поскольку Британия и США не выдавали ей гарантий защиты границ. В конце концов Германии предложили паритет в области вооружений после четырехлетнего испытательного срока, но предложение запоздало: как только в начале 1933 года Гитлер стал канцлером, время компромиссов закончилось. Стремясь усилить свою власть и популярность, он отверг предложение как «личное и национальное оскорбление», а затем Германия покинула и конференцию, и Лигу Наций.

Дерзкий поступок Гитлера вызвал одобрение в Германии и смятение во всем остальном мире. Мрачные предчувствия в соседних государствах усилились, когда новый лидер немцев открыто приступил к реализации обширной программы перевооружения. Реакция Национального правительства на эти события говорила о многом. Не посоветовавшись с Лигой Наций и своим старым союзником Францией, британская администрация решила действовать в своих интересах