Клерк с достоинством поклонился, придерживая локтем котелок и зонтик, с которого капало на ковер, невозмутимо принял от клиентки золотой соверен. В отличие от банкноты равного достоинства, викторианская монета могла рассматриваться не как чаевые, а чем-то вроде наградного жетона.

Стоя у окна, за которым почти ничего не было видно — дождь пополам со снегом продолжал изливаться на Лондон третьи сутки подряд, да еще и пропитанный угольным дымом туман спустился почти до уровня черных шиферных крыш, — Сильвия распечатала пакет.

В нем находились два листка шелковистой, чуть пожелтевшей бумаги и еще один конверт, гораздо меньший, плотно заклеенный, с выразительной надписью наискось: «Для м-ра Р. Мэллони. Только». (Естественно, по-английски.)

Пожав плечами, она развернула письмо.

«Доброе утро, дорогая! — прочитала Сильвия написанные ее собственной рукой слова. — Надеюсь, ты получила мое письмо вовремя и ничего экстраординарного пока не случилось. А возможно, и не случится. Понимаю, что получить письмо от самой себя да еще когда великолепно помнишь, что его отнюдь не писала, — это шокинг. Даже при том, что нас с тобой удивить чем-либо трудно».

Сильвия хмыкнула, на секунду оторвалась от текста, словно действительно пытаясь вспомнить, писала ли она нечто подобное. Когда? Ах, семнадцать лет назад. Если это мистификация, то чья и зачем?.. Бумага и конверт из ее бювара, с 1914 года она не меняла стиль. Почерк тоже на взгляд неотличим.

Она продолжила занимательное чтение.

«Разумеется, все не так просто. Тебе пока с подобным сталкиваться не приходилось, но я недавно поняла, что мир устроен несколько сложнее, чем нам представлялось. Поясняю. Я — это ты, какой, возможно, станешь к 1984 году. Что, впрочем, теперь проблематично.

Так вот, я из восемьдесят четвертого года пишу себе в тридцать восьмой, находясь при этом в двадцать первом и, может быть, не в прямой, а в параллельной, только что возникшей реальности. Или скорее всего как раз на развилке между ними. У меня нет времени, да и особого желания излагать здесь все события и парадоксы, сделавшие такое возможным. Они уже произошли, и этого пока достаточно. Все остальное ты узнаешь сама, если я права в своих предположениях.

Перехожу к сути дела. На днях я, и не совсем по своей воле, побывала на Таорэре, или, как ее называют уже добравшиеся и сюда земляне, — Валгалле. Нам с тобой, в силу нашего воспитания, это имя даже ближе.

Здесь мне удалось познакомиться с твоим рапортом о выявлении якобы функционирующей в Москве электронно-квантовой матрицы некой личности. Если ты ее смогла обнаружить, значит, я совершила грубую ошибку. Это урок тебе — никогда не пытайся делать вещи, смысл и последствия которых ты не в состоянии предвидеть.

Подсказываю — носителем матрицы является член Советского правительства в Москве, министр, или, на их жаргоне, — народный комиссар Шестаков.

Но человек, чья личность в нем присутствует и с которым, возможно, теперь сможешь познакомиться и ты, находился в чужом теле не более трех часов, после чего благополучно вернулся назад и в настоящее время жив, здоров и никаких признаков потери части личности или ее раздвоения не проявляет.

Если же излучение матрицы фиксируется после ее снятия, значит, имеет место не предусмотренный теорией феномен. Впрочем, я не слишком удивлюсь, когда окажется, что так оно и есть. Мозг и психика господина Шульгина имеют несколько необычное устройство, и, по своей обычной манере, он мог придумать нечто такое, что позволило ему оставить свой дубликат в мозгу советского министра».

Сильвия вновь оторвалась от письма, осмысливая неожиданную информацию. Налила в бокал джина, чего с утра обычно не делала. Надо все-таки дочитать, а проанализировать содержание и проверить достоверность текста можно будет позже.

Хотя многие моменты в откровениях ее «альтер эго» казались чересчур странными даже на первый взгляд.

Прежде всего теорию параллельных реальностей она считала не теорией даже, а некой умозрительной гипотезой, позволяющей просчитывать возможные последствия предпринимаемых вмешательств в земную историю, но отнюдь не предусматривающей возникновения и одновременного существования как исходных миров, так и альтернативных.

Из слов же «Сильвии-84» следовало, что указанные параллельные реальности — дело самое обычное. Если ей верить, — а оснований не верить пока не было, — за следующие десятилетия в метрополии коренным образом изменили свои отношения с агентурой, им стали гораздо больше доверять и снабжать куда более сложной и эффективной аппаратурой. Позволяющей самостоятельно осуществлять манипуляции с квантовым переносом личностей и даже произвольно перемещаться во времени. А также знакомить с последними достижениями фундаментальных наук, чего раньше не было.

За последние семьдесят лет, с того дня, когда «юная наследница угасающего рода» сошла с палубы пакетбота линии Бомбей — Кейптаун — Лондон, чтобы вступить в полные права владения родовым гнездом и начать свою блестящую светскую карьеру, никаких «курсов повышения квалификации» или «семинаров по обмену опытом» для нее не организовывали.

Более того, Сильвия была уверена, что «на родине» давным-давно забыто само понятие «прогресса», неизвестно, сколько тысячелетий ничего нового там не появлялось и не могло появиться. Так же, как в муравейнике трудно вообразить внезапное возникновение оригинальных, передовых технологий строительства или реформы системы воспитания подрастающего поколения.

С точки зрения землянки, живущей в эпоху самого бурного за всю историю человечества прорыва во всех областях науки и техники, такое положение вещей выглядело крайне странным; базовые же установки личности заставляли ее воспринимать обе несовместимые парадигмы спокойно, как должное.

«Очень многое из того, что сейчас кажется тебе странным и невозможным, господин Шульгин сможет объяснить при личной встрече, поскольку обладает даром популяризатора и является непосредственным участником событий, приведших к нынешнему нашему положению.

Я не могу сейчас сказать, в каких именно отношениях находится „драйвер“ со своим подопечным, степень подавления базовой личности может варьироваться от 25 до 100 процентов. Если „драйвер“ преобладает, достаточно назвать его настоящим именем и сказать нечто вроде: „Леди Сильвия приветствует сэра Ричарда“, после чего передать ему письмо и поступать по обстановке, воспринимая партнера как посвященного первой степени.

В ином случае необходимо использовать вербальную формулу активизации матрицы (приводится текст на аггрианском командном языке).

Дальнейшее будет зависеть от степени доверия, которое между вами установится. Поскольку секретов у нас друг от друга быть не может по определению, хочу тебе сказать, что какое-то время я с Александром находилась в достаточно близких, взаимоприятных отношениях, большая часть которых, к твоему сожалению, приходится на период времени, следующий за его возвращением в собственное тело.

Так что сейчас он должен будет воспринимать тебя по преимуществу негативно. На то есть веские причины, и осуждать его за возможное недружелюбие не стоит. Но адресованное ему письмо, вскрывать которое тебе ни в коем случае не рекомендую, должно помочь.