– Кимэ, отпусти леди Астер, – недовольно сказала жрица.

Тот, что держал мои руки, помедлил несколько секунд, а потом отступил. Заговоренной бляхи на нем не было. Не было и страха в глазах. Зато было кое-что другое. Серая эмблема рыцаря, прошедшего посвящение. Я могла развести здесь тысячу костров – он вышел бы из них невредимым.

– И барона. – Я демонстративно отряхнула руки. – Если вы хотите поговорить со студентами, обратитесь в…

– А я уже, – весело ответила Аннабэль Криэ. – Вы не поверите, Ивидель, – серая обошла стол и посмотрела на Криса, – но барон Оуэн больше не является студентом Академикума, он ведь вам этого не сказал, верно? Интересно, во что еще он вас не посвятил, наслаждаясь тем, что вы бегаете за ним, как домашняя собачонка?

Она затянутой в перчатку рукой коснулась лежащего на столе инструментариума. Оуэн дернулся, но острое лезвие остановило порыв.

– Раз уж у нас такая задушевная беседа, – раздался голос травника, – не расскажете, что со мной не так? Учебу год назад закончил… это я так, на всякий случай.

– Может, у тебя здесь какие-то запрещенные вещества имеются? – прогудел тот, которого называли Кимэ, высокий, с черными волосами и какой-то приплюснутой головой.

– Если найдете, я их выпью, – пообещал травник.

Бывшая баронесса Стентон кивнула, тот рыцарь, что стоял над Линоком, сделал шаг назад. Молодой человек неловко поднялся.

– Барон, – насмешливо поприветствовала серая, беря коробочку, – ничего не хотите мне рассказать?

– Как раз раздумываю.

– Полезное дело. – Она убрала инструментариум в карман. – А пока вы этим заняты, посидите в портовом остроге. Во избежание, так сказать. Увести!

– Скажите, что я сделал? – спросил Крис. – А то что-то меня в безвинные мученики не тянет.

– До мученика тебе, как мне до богинь, – хмыкнула серая. – За избиение и ограбление ювелира.

– Это он вам напел? – поинтересовался Оуэн.

– Нет. Мы давно за тобой ходим и сами видели.

– Видели и не вмешались? – хохотнул Крис. – Да, жители Льежа могут спать спокойно.

– Так нельзя. – Я сделал шаг вперед, и Кимэ угрожающе качнулся. – Он дворянин и имеет право на…

– На защиту главы рода. – Жрица едва не мурлыкала. – Мы пошлем вызов его отцу. Насколько я помню, старший барон Оуэн не жалует ни дирижабли, ни поезда. Думаю, он прибудет в Льеж к концу месяца. – Она посмотрела на рисунок чешуи на коже Криса. – И очень расстроится, не застав наследника живым. Обидно, наверное, провести последние дни за решеткой?

– Я тебе потом расскажу, если хорошо попросишь.

– Как был грубияном, так и остался, а ведь можно все решить быстро. Если ты невиновен, – она стянула перчатку, – я узнаю об этом через секунду и…

– Нет.

– Крис, – умоляюще протянула я, но он даже не посмотрел в мою сторону.

– Я сказал – нет. Серая, пойдешь против закона и князя?

– Запереть! – поджала губы жрица.

И они увели его. Чуть шевельнули рапирой у шеи, и Оуэн пошел сам. Не знаю, чего я ждала. Может, прощального взгляда, а может, вмешательства Дев, но ничего не произошло. Деловитые рыцари вслед за серой покинули лавку, не сказав травнику ни слова, лишь хрустевшие под ногами осколки напоминали о произошедшем.

Снаружи послышалось конское ржание.

Мы с травником переглянулись. Никто из нас не знал, что делать дальше. Вернее, не знал он, а я… Поддавшись порыву, выскочила из лавки и бросилась к черной без окон карете, в которую как раз сажали Криса. Даже не знаю, зачем, просто не могла стоять на месте.

– Не надо, леди Астер, – мягко остановила меня Аннабэль, схватив за руку. – Вы и так уже наломали дров, но пока об этом знаю только я. Пусть так и остается.

– Дров? – возмутилась я, вырываясь. – Помешать вам запереть обреченного на смерть человека в остроге – это теперь называется «наломать дров»?

– Подумайте о своей репутации!

Дверь кареты хлопнула, я успела увидеть, как Крис закрыл глаза, откидываясь на спинку сиденья. Столько всего было в его позе, столько усталости и… отчаяния.

– Подумайте, кто он и кто вы?

– Прекратите!

– Не прекращу, потому что вы, леди Астер, похоже, ослепли. Он на ваших глазах избил старика! – Она говорила зло и отрывисто.

Один серый рыцарь устроился на козлах рядом с кучером, двое вскочили на запятки экипажа, щелкнули вожжи.

– У него были причины. – Я проводила взглядом отъехавшую карету. – Раз вы следили за нами, то должны знать, что… у него были причины, – беспомощно повторила я.

– Конечно, были, – согласилась она. – Это добро делают просто так, а у подлости есть причины. У таких, как он, всегда есть оправдания, а такие дурочки, как вы, всегда им верят. И мало кто задумывается о том, что этот лавочник, возможно, будет остаток дней ходить с тростью, если вообще будет ходить.

– Вы не понимаете! – Я сжала кулаки и снова почувствовала жар. – Вы ничего не понимаете!

– Так помогите мне, – неожиданно мягко сказала серая. – Помогите мне понять. И тогда я помогу вам. Ивидель, – она коснулась моего рукава, – это слишком далеко зашло и давно уже перестало быть шуткой, в которую играют двое студентов. Хватит! Рассказывайте. Или забудьте о бароне Оуэне навсегда. Возможно, так будет даже лучше.

Разговаривать со жрицами просто. Им не нужны слова и объяснения, им достаточно прикосновения. Но тогда ты лишаешься права выбирать, что сказать, а о чем умолчать. Рассказать о книгах, что нашел Крис, о яде и умолчать о прикосновении его губ… Попытаться умолчать и потерпеть поражение. Трудно сладить с собственными мыслями, трудно спрятать то, от чего внутри все переворачивается.

Серая убрала руку и ничего не сказала. Я не увидела в ее глазах порицания или негодования. Наверное, потому, что, читая чужую память, не только видишь события, а чувствуешь их вместе с тем, кого касаешься, не можешь изменить прожитый миг, но можешь прожить его заново.

Я сцепила дрожащие руки. Это был долгий «рассказ». Мы сидели в тускло освещенной гостиной маленького домика, что служил убежищем серой жрицы, но вряд ли мог сравниться с замком баронов Стентон. Гостиная размером меньше нашей старой кухни в Илистой Норе, узкий закопченный камин, мебель с красной обивкой, слишком громоздкая и помпезная для такой комнаты, дубовый стол, керосиновая лампа, увешанные картинами стены, старые, отстающие по углам обои. Тонущие во мраке портреты и несколько зернистых фотографий. История рода Криэ Стентон в лицах. Законченная история.

– Жрицам ведь не запрещено выходить замуж? – невпопад спросила я Аннабэль.

– Нет, – усмехнулась серая. – Так же, как и магам. Только желающие находятся очень редко. Даже самому преданному и любящему мужчине может понравиться другая женщина, просто понравиться, ничего больше. – Она пожала плечами. – Даже самый покладистый муж иногда выходит из себя, иногда допускает мысль, что жена поправилась или подурнела. Тысяча мелочей, обычно скрытых от глаз. Я все это увижу, стоит мне за ужином коснуться его руки.