миллионов евреев и славян, разгрузить территорию от населения и создать жизненное пространство для немцев.

Рукопись Гитлера, положившая начало этому, основанному на мировоззрении, мероприятию, датируется 16 сентября 1919 года, когда он еще был солдатом3. Хотя этот документ показывает, что в сентябре 1919 года мировоззрение Гитлера в части антисемитизма сформировалось еще не окончательно; из него (документа) видно, что в его мировоззрении тогда еще не было жестокости и извращения, характерных для книги «Майн Кампф» и, в значительной степени, влиявших на более поздние решения Гитлера. И даже еще во время его «избрания» вождем НСДАП с диктаторскими полномочиями в июле 1921 года он в основном придерживался как традиционной концепции4, так и формулировок германских и австрийских пангерманистов, чей набор понятий, антисемитские аргументы и программы ему были хорошо знакомы еще со школьных времен в Линце5.

«Если опасность, создаваемая еврейством для нашего народа сейчас, — пишет Гитлер, — находит свое выражение в неопровержимой антипатии большей части нашего народа, то причину этой антипатии следует, в основном, искать не в ясном понимании сознательного или бессознательного постоянного разлагающего влияния на нашу нацию евреев как общности, а в личном опыте, впечатлении, оставляемом евреем как отдельным человеком, и это впечатление, как правило, неблагоприятно. Поэтому антисемитизм ощущается лишь на уровне чувства и не принимается всерьез. И это неправильно. Антисемитизм как политическое движение не должен и не может определяться моментом чувства, а — лишь пониманием фактов. А факты таковы:

Еврейство, прежде всего, является расой, а не религиозной общиной. И еврей является не еврейским немцем, еврейским поляком или еврейским американцем, а всегда — немецким, польским или американским евреем. Никогда от народов, среди которых он живет, еврей не перенимал ничего, кроме языка. Точно также, как немец, живущий во Франции и вынужденный пользоваться французским языком, в Италии — итальянским и в Китае — китайским, не становится французом, итальянцем или даже китайцем, так и еврей, живущий теперь среди нас и вынужденный поэтому пользоваться немецким языком, так же мало может быть назван немцем. И даже иудейская вера, как бы много она ни значила для существования этой расы, не является определяющей в вопросе — еврей или не еврей перед вами. Едва ли существует раса, все без исключения члены которой исповедовали бы только одну определенную религию.

Тысячелетним близкородственным размножением, часто происходящим в узком кругу, еврей сильнее сохранил свои расовые особенности, чем многочисленные народы, среди которых он живет. И поэтому является фактом, что среди нас живет чуждая, негерманская раса, не желающая и не могущая пожертвовать своими расовыми особенностями, отречься от своих чувств, мыслей и стремлений, и, тем не менее, обладающая всеми политическими правами, как и мы сами. Чувства еврея ограничиваются чисто материальной сферой, его мысли и стремления — тем более. Возня вокруг золотого тельца выливается в беспощадную борьбу за те блага, которые, по нашему внутреннему ощущению, не являются высшими и единственно достойными устремления на этой земле.

Ценность каждого больше не определяется его характером, значением его достижений для общего блага, а исключительно — величиной его состояния, его деньгами.

Уровень развития нации больше не определяется суммой ее моральных и духовных сил, а лишь — богатством ее материального добра.

Из такого ощущения следуют мысли и устремления за деньгами, и за властью, защищающей деньги, которые заставляют еврея без зазрения совести выбирать средства, беспощадные при их применении для достижения такой цели. В государстве с автократическим правлением он жалобно выпрашивает милость "его величества” государя и как пиявка высасывает кровь из своих народов.

В условиях демократии он домогается благосклонности массы, пресмыкается перед “величием народа”, но понимает только “величие денег”.

Он разрушает характер государя раболепной угодливостью, национальную гордость и силу народа — насмешкой и бесстыдным стремлением к пороку. Средство его борьбы — общественное мнение, никогда не выражаемое через прессу открыто, но всегда с помощью прессы направляемое и искажаемое. Его власть — власть денег, без усилий и без конца накапливающихся в его руках в форме процента с капитала, и навязывающая народам иго, опасное тем, что оно, из-за своего начального золотого блеска, с трудом позволяет рассмотреть его позднейшие скорбные последствия. Все, что дает возможность людям стремиться к Высокому, будь то религия, социализм, демократия, для него все это — лишь средство на пути к одной цели — удовлетворить жажду денег и власти.

Его деятельность имеет результатом расовый туберкулез народов.

Из этого следует: антисемитизм в своей чувственной основе свое последнее выражение найдет в форме погромов. Однако, антисемитизм разума должен повести к планомерной и законной борьбе за устранение привилегий еврея, которыми он, в отличие от других живущих среди нас иностранцев, располагает (законодательство об иностранцах). Но его конечной целью должно стать полное и окончательное удаление евреев6. Для того и другого нужно правительство национальной силы, а не правительство национального бессилия.

Республика в Германии обязана своим рождением не единой национальной воле нашего народа, а лукавому использованию целого ряда обстоятельств, которые в совокупности выразились в глубокой всеобщей неудовлетворенности. Но эти обстоятельства не зависели от государственной формы и сегодня еще продолжают действовать. И даже в большей степени, чем прежде. Но теперь уже большая часть нашего народа понимает, что не измененная государственная форма, как таковая, может улучшить и изменить наше положение, а только — возрождение моральной и духовной силы нации.

И это возрождение произойдет не на пути, где государством руководит безответственное большинство голосов, находящееся под влиянием определенных партийных догм, безответственной прессы, фраз и лозунгов интернационального разлива, а лишь на пути беззаветного подвига национально мыслящих вождей, обладающих чувством внутренней ответственности.

Однако, этот факт отнимает у республики внутреннюю поддержку таких нужных ей духовных сил нации. Поэтому нынешние руководители государства вынуждены искать опору у тех, кто извлекает пользу из новой конструкции германских условий и кто, по этой причине, был движущей силой революции, — евреев. Без оглядки на знакомую, конечно, нынешним вождям опасность еврейства (это доказывают различные высказывания ныне ведущих деятелей) они не могут не принять добровольную поддержку евреев (имеющих от этого свою выгоду), и дают тем требуемое вознаграждение. И эта взаимная услуга состоит не вообще в любом возможном требовании еврейства, а, прежде всего, в воспрепятствовании обманутому народу бороться против своих обманщиков, в подавлении антисемитского движения.

С глубоким уважением, Адольф Гитлер»7.

В книге «Майн Кампф», пять лет спустя после написания этого «еврейского заключения», Гитлер, говоря о «евреях», использовал формулировки, понятия и образы, которые в 1919 году он еще не знал. Например, новыми для него