и спичками, а Котофей – пластмассовый тазик с какими-то остатками пивных закусок.

Форштейн шествовал впереди, гордо выпятив грудь, однако по мере приближения к библиотеке, он немного пригнулся и начал подозрительно оглядываться. Миновав открытое пространство и оказавшись во дворе библиотеки, сплошь заросшим высоким бурьяном, он снова задрал нос и начал прорубать дорогу фомкой, используя её как мачете в джунглях Амазонки.

Осторожно поднявшись по полусгнившим деревяным ступенькам, он на мгновение горестно склонил голову перед заколоченной дверью, вздохнул и, резво сорвав с неё доски, осторожно дёрнул за ручку на себя.

– Не открывается… Заржавели петельки или просела вниз. Ну ничего. Сейчас всё устаканим. – сказал Форштейн, поплевал на руки и со всей силы ударил дверь плечом.

– А ларчик просто открывался. – ехидно заметил кот. – Вовнутрь надо было двинуть, а не насебя дёргать.

– Правда ваша, Котофей Григорьевич. – согласился с ним Эммануил. – Столько лет прошло. Запамятовал. Однако дорогу вспомнил. Так что обширный склироз пока мне не грозит. Заходите родны браты! Вот они – мои пенаты! – обвёл руками вокруг себя Форштейн, горделиво выпятив грудь в тёмном и затхлом помещении. – Давайте на тот столик поставим свечки и всё остальное. Осторожно, осторожно, а то ещё на дохлую лягушку наступите или на крысу. Всё старьё с паутиной и пылью сейчас посмахиваем на пол не глядя! Вперёд, господа!

Вскоре вся компания дружно сидела за столом уставленным питьём и закусками с горящими свечами в центре.

– Позвольте полюбопытствовать. – подал голос кот, затягивая время в ожидании Шишкарика с Колобком и пытаясь отсрочить время наливания первой стопки. – Обрисуйте нам счастливую картину прошлого этого…м-м-м…помещения.

– Картину? Легко.

Эммануил Спиридонович бодро вскочил, схватил в руки подсвечник с горящей свечой и возглавил экскурсию.

– Видите вон те художества, господа? Во-он там. Давайте поближе.

– Какие-то картинки. Может свет включим?

– Свет? Так его же отключили. Хотя… – Форштейн бодро прошагал к выключателю и щёлкнул по нему пальцем. – Точно отключили… Так на чём мы остановились?

– Вон о тех картинках. – напомнил ему кот. – Это дети рисовали для какого-то конкурса?

– Дети? Не-е-е-т…Это я рисовал. Вы только гляньте на все эти…метаморфозы. Позвольте ещё свечечку зажгу. Вот так. И поближе подойду к сему творению. Сразу лучше видно стало. Любуйтесь, господа. Оставляйте комментарии, а я их послушаю. – Форштейн поставил свечу рядом с картинкой и, скрестив руки на груди, отошёл в тень, предоставив «господам» изложить своё мнение относительно его «художеств».

Его художества представляли из себя распечатанные на принтеры цветные картинки формата А4, сделанные в фотошопе. На одной из них был изображён бывший президент США Трамп с короной на голове на фоне американского флага. Вверху красовалась надпись «Коронация вирусов. Недорого».

– Это я сочинил сразу после той пандемии коронавируса. Клёво, да? – пояснил Эммануил, глядя на хихикающего Панкратия и благодушно улыбнувшегося Котофея.

– Да…Недурственно. Свежо. Оригинально. – подбодрил его кот.

– А это примерно в то же время. – сказал Форштейн, тыкая пальцем в картинку на которой был изображён Трамп в фуражке таксиста.

Надпись под ним гласила «Трамп-такси на «Бумеранге»! ЗАЗы, ГАЗы и Мустанги! В Москву – 500, а до Уханя довезу за пол-юаня! Всегда мне по пути с тобой! Расчёт в рублях и шаурмой!»

– Моя гордость. – Эммануил указал пальцем следующий плакат. – Его я разместил в соцсетях на разных досках. Пять с половиной тысяч просмотров, господа. Пять с половиной тысяч для неизвестного юзера – это серьёзно. Внизу – актёр Ефремов за решёткой, а этот вверху – адвокат Пашаев, который его же и посадил за его одиннадцать миллионов. Помните тот нашумевший случай? А на самой верхней картинке просто пачку пятитысячных кто-то себе в карман засовывает.

«Адвокат не виноват, что карман великоват!» – было написано сверху этого плаката.

– Недурственно. – со знанием дела хихикнул кот. – Весьма недурственно. Да у вас талант, Эммануил Спиридонович.

– Вот ещё, – польщённый Эммануил поднёс свечку к очередной картинке на которой был изображён ошарашенный президент Украины Зеленский с телефонной трубкой возле уха и выпученными глазами. В верхнем левом углу находилось фото Путина, также разговаривающего по телефону.

« Ни фига се…Крым не наш…» – была напечатана под Зеленским его фраза, произнесённая с явным удивлением.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Панкратий. – Эммануил, да ты конкретно гений! Тебе бы в журналистике работать иллюстратором или ещё кем-нибудь! Вы согласны со мной, господа?

– Согласны, согласны. – ответил за всех кот. – Иллюстрации бьют в самое сердце. Как выстрел наповал.

– Слыхал? – обратился к брату Панкратий. – Какого лешего ты гниёшь в этой дыре? Поехали со мной в Москву! Я тебя пристрою куда хочешь!

– Москва, Москва. – с огорчением вздохнул Форштейн. – Москва деньги любит, а мы – народ провинциальный, безденежный… Эх… Давайте-ка к столу. Опрокинем по одной.

– А это что? – кот задержал массовый отход ко столу, указав пальцем на ещё один плакат. – Кажется, тот самый рыжий? Как его? Чуб? Чубарый?

– Чубайсик! – освежил его память Эммануил, медленно подходя к плакату со свечкой. – Это когда он сбежал от нас в июне сего года, буквально на днях. Помните свежий мем где он с тележкой на Кипре в супермаркете?

– Честно говоря, – потупился кот, – я немного не в курсе. Дела, знаете ли…

– Хоть и в тему и не в бровь, а в глаз, но мне не особо нравится это моё нецензурное нановыражение… – недовольно поёжился Форштейн. – Лучше пройдёмте к столу, Котофей Григорьевич. Ну её в баню эту политику…

– Рыжий нано…пи…– странное слово. – Не прочтёте вслух? Темновато.

– Это для взрослых, господин Котофей. Не дай бог, дети под окном услышат. Не хватало мне с вами ещё раз в полицию попасть. Рыжий нано пипивас орешки ищет про запас. Как-то так пусть будет. – отмахнулся от Чубайса Форштейн, усаживаясь за стол.

– А вот это что? – Котофей указал пальцем на ещё один плакат возле самого окна.

– Да что там может быть, Котофей Григорьевич? – Эммануил недовольно привстал и подошёл к коту. – Ах, это… Я и забыл. Совсем недавно состряпал на злобу дня. Да-а-а… Дело – труба. Я и в соцсети это не выложил пока. Сочинил по пьяни, изучая свежие новости.

Эммануил провёл ладонью, разглаживая заинтересовавшую Котофея новую лесоградскую агитку на которой сверху было написано «Дело – труба!», внизу красовалась легендарная фотка с изображением немецкого солдата сидящего на лафете разбитой пушки по окончании битвы на Курской дуге в 1943-м, а в самом низу располагалась вырезка из СМИ о том, что правительство Германии всеръёз рассматривает вопрос экспроприации части российского трубопровода «Северный поток-2» для его разборки и последующей сборки для транспортивки сжиженного природного газа из Америки и Саудовской Аравии