Электрический свет под потолком горел ярко, ровно, освещая багрово-алое пятно нацистского флага на стене и валяющихся в расслабленных позах фашистов на своих койках. Из-за этого яркого света ощущение времени дня решительно стиралось, впрочем, если судить по часам, наверху сейчас должно было быть позднее утро.

Фриц Зельге сидел на своей койке, машинально посасывая пиво из алюминиевой банки, и напряженно думал. Вернее сказать, пытался подавить растущее в глубине своей души непонятно откуда берущееся беспокойство.

Причина этого беспокойства была ему неясна совершенно. Фриц до конца доверял своему «онкелю Рудольфу», считал его своим учителем и образцом для подражания. Чтобы старый фашист мог учинить с ними какую-нибудь злую шутку, заставить их делать грязное дело, их руками выгребать каштаны из огня, чтобы потом просто ликвидировать их – в это все Фриц Зельге просто не мог поверить. Однако теперь, несмотря на все свои уверения рассудка в собственной безопасности, он предпочел бы быть на поверхности, где-нибудь на отдаленной ферме на балтийском побережье, чем в этом подземелье.

«Почему онкель Рудольф затащил нас всех сюда? – недоумевал он. – Разве старый фашист не мог спрятать их на своей вилле? Во всех отношениях вилла была много более безопасным местом, чем это подземелье, на виллу эсбэшники уж точно не решатся нагрянуть с обыском. Или если он не хотел связываться со всей этой шальной оравой безмозглых молодчиков, то отправил бы их всех сюда, а его, Фрица, взял бы с собой на виллу». Зельге казалось, что он достоин лучшего обращения с собой со стороны Майшбергера, чем остальные.

Вот один из них, лежащий на койке неподалеку и шумно, с присвистом храпящий во сне, зашевелился, перестал храпеть, повернулся на другой бок, открыл глаза, видимо, проснувшись, стал щуриться на яркий свет под потолком, скривив холеную пухлую рожу в кислую гримасу.

Он вполголоса выругался, снова отчаянно ворочаясь на койке.

– Неужели трудно вырубить этот дерьмовый свет, чтобы можно было еще немного поспать?

– Потом отоспишься, – хмуро отозвался Фриц Зельге. – Когда домой вернемся…

Тот снова заворочался, наконец поднялся и сел на кровати, видимо, решив, что уснуть все равно не удастся. Он слез с койки, лениво подошел к ящику с пивом, вытащил банку, с шипением открыл ее, отхлебнул солидный, богатырский глоток.

– Насчет домой вернуться ты это правильно сказал, – заметил он. – Когда, в самом деле, возвращаемся? Долго нам еще торчать в этом подземелье?

– Онкель Рудольф придет за нами, – сумрачно возразил Фриц. Слова парня еще больше усиливали его беспокойство. Однако Фриц крепился, не подавал виду.

– А чего ради мы тут, собственно, сидим? – сказал другой, ворочаясь на койке. – Взяли бы да пошли отсюда. Что нам этот Майшбергер, командир?

– Куда это ты пойдешь? – выпучивая глаза, прикрикнул Фриц. – Ты что, совсем спятил? Хочешь прямо в лапы службы бязьпеки попасть?

– Плевал я на твою службу бязьпеки! – самоуверенно заявил первый, с банкой пива в руках. – Я гражданин Германии! Мне эти поляки ничего не имеют права делать!

– Да и если б имели, – вторил ему другой. – Откуда они могут знать, что это именно мы купили иприт? Все принимавшие участие в операции погибли!

– Дурак! – в ярости крикнул Фриц Зельге. – Ты что, ничего не понял? Это же была провокация, ловушка! Мы только случайно из нее выпутались. А раз они устроили нам провокацию, значит, мы уже давно у них под наблюдением. И они только ждали повода, чтобы сцапать нас…

– Все равно, ничего они с нами не могут сделать. Мы граждане Германии, наша страна нас в обиду не даст… А я больше не намерен сидеть в этом подземелье, оно меня нервирует. Я сейчас встану и пойду выбираться на поверхность…

– Никуда ты не пойдешь! – тихо проговорил Фриц, сжимая пивную банку в своей руке. – А если только подойдешь к дверям, я твою безмозглую башку сомну, как вот эту банку!

Парень презрительно скривил губы, однако было видно, что угрозы главаря произвели на него впечатление.

– Кстати, штурмбаннфюрер, – заговорил другой, лежащий на койке. – Деньги ты от Майшбергера получил. За иприт ты их не отдал. Старому немцу про это не сказал. Ты как, с нами этими деньгами делиться собираешься? Или решил их все себе присвоить?

Фриц лишь на мгновение растерялся от этого наглого требования.

– Слушай, ты! – прикрикнул он. – У нас здесь не воровская банда, понятно? Всю добычу поровну… Эти деньги пойдут в общий котел, на укрепление нашей организации! Для поддержки нацизма нужны деньги, и мы должны доставать эти деньги, не считаясь с законами и моралью… Ты же знаешь, цель оправдывает средства!

– Верно, – поддакнул кто-то командиру. – Этому Йохану деньги лучше вовсе не давать, он на них в публичный дом пойдет…

– Куда я с ними пойду, не твое дело! Деньги должны быть разделены поровну, и баста! Иначе это все не по-честному.

Фриц открыл было рот, собираясь что-то возразить, но тут странный звук, будто заворочалась какая-то каменная глыба, привлек его внимание. Вслед за тем послышался отчетливый звук журчащей воды. Все замерли с открытыми от ужаса ртами.

– Это прибой! – крикнул было Фриц. – Просто здесь море очень близко, и слышно, как вода поднимается во время прилива.

Однако шум журчащей воды усиливался и становился все отчетливее и страшнее. И вот узенькая струйка воды просочилась сквозь дверь.

– Вода просочилась, – испуганно пробормотал один из фашистов. – Наверное, шлюзы прорвало…

И в этот момент раздался сильный треск, из тянущихся по всей комнате проводов посыпались искры и повалил дым, и свет в подземелье погас. Мгновенно воцарилась непроглядная тьма.

– Погибаем! – раздался вдруг чей-то истошный вопль. – Нас заливает! Спасайся, кто может!

В узком пространстве комнаты возникла невероятная паника. Все повскакивали со своих кроватей, кинулись к двери, сталкиваясь друг с другом, отшвыривая прочь своих друзей, спотыкаясь о кровати, ящики с пивом, падая на пол, который все больше и больше заливала вода. Крики, проклятия, призывы на помощь слились в один невообразимый рев десятка человеческих голосов.

Фриц Зельге, чья койка находилась ближе всех к двери, кинулся было к выходу, наткнулся на кого-то в кромешной тьме, безжалостно кулаком отшвырнул прочь, навалившись всей своей тушей, стал открывать дверь, и тут же потоки холодной морской воды хлынули на него, сшибли с ног, повалили на пол.

Ужас близкой смерти овладел им. Фриц Зельге рванулся, напрягаясь изо всех сил, сумел пробиться сквозь могучий водный поток, устремившийся в свободное до сих пор пространство комнаты, несколько жадных до жизни рук ухватились за него, но Фриц, ловко орудуя кулаками, быстро сумел освободиться, ринулся прочь из комнаты.

Снаружи же воды было по пояс, и она быстро прибывала. Ее стремительное течение повлекло Фрица за собой, по счастью, в нужном направлении, в сторону еще не затопленных коридоров, в сторону выхода из подземелья. В кромешной тьме Зельге как мог следовал за потоком, едва передвигая ноги в ледяной воде, натыкаясь на стены, спотыкаясь о рельсы и выбоины на полу. Позади себя он слышал угасавшие отчаянные вопли и крики о помощи. Но если судить по судорожному дыханию за его спиной, несколько человек также сумели выбраться из комнаты и следовали за ним. Однако сколько их было и кто именно, в кромешной темноте определить было невозможно.