– Да. Ты прости меня за… В общем, я растерялся.

– Понимаю, – примирительно кивнула Даша. – Но больше не создавай мне проблем.

– Если начтут уши отрезать, и тогда буду говорить, что ты мой адвокат!

– Правильно. И ничего не подписывай без моего согласия. Мама сегодня едет в «Фармаконию».

– Зачем?! – перепугался Толик. – Вам обеим нужно держаться подальше от этого гадючника!

– Неужели ты думаешь, что они средь бела дня нападут на даму? – приподняла бровь Дарья.

– Не знаю, просто… Твоя мама и так слишком много для меня сделала – именно ей я обязан тем, что у меня такой адвокат!

– Мама умеет о себе позаботиться.

– Зачем вы вообще затеяли этот поход?

– Надо растревожить «осиное гнездо». Нет сомнений, что вся эта кампания против тебя, включая эскапады Ожегина, координируется из «Фармаконии». Если дать им понять, как много нам известно, они, возможно, всполошатся и предпримут какие-то действия. Пусть пойдут круги по воде… А мы будем поблизости!

* * *

Я не думала, что попасть в «Фармаконию» будет легко. Большой бизнес-центр занимали сразу несколько учреждений, но «Фармаконии» принадлежал весь верхний этаж. Я специально не стала предупреждать о визите заранее, но охранник на проходной вцепился в меня мертвой хваткой. Я представилась, он позвонил Рожкову и передал мне, что меня, как и предполагалось, никто не ждет. Тогда я предложила ему сообщить временно исполняющему обязанности генерального директора, что ему лучше все-таки меня принять, так как дело касается Анатолия Кречета. Стоит ли говорить, что меня тут же пригласили пройти в кабинет?

Леонид Рожков оказался представительным мужчиной слегка за пятьдесят, невысоким, но импозантным и отлично одетым. Дорогие стрижка, очки и часы говорили в пользу того, что передо мной человек респектабельный.

Кабинет, насколько я понимала, раньше принадлежал Илье Митрохину, а до него – его отцу. При виде огромных, до пола, окон мне на ум пришла мысль о том, как погиб старший Митрохин: так легко было оступиться и рухнуть вниз. Лететь высоко – успеешь о многом подумать, пока твои мозги не разбрызгаются по асфальту.

– Итак, Анна Демьяновна, – сказал Рожков, когда я уселась напротив него, – с чем пожаловали? Вы сообщили охраннику, что у вас есть сведения об этом ублюдке Кречете, убившем Илью?

– Нет. Речь пойдет о его сестре, Марине.

– О… Марине?

По его лицу ничего нельзя было прочесть: казалось, Рожков впервые слышит это имя. Однако у меня не было ни малейших оснований не доверять сестре Анатолия.

– Да-да, о Марине, – подтвердила я, не смущаясь. – Она приходила к вам перед тем, как погиб Илья, и вы предложили ей подписать некий документ…

– Постойте-постойте! – прервал меня Рожков. – Я что-то ничего не понимаю! Не знаю, кто вам сообщил такую странную информацию, но я в глаза не видел эту вашу Марину и никогда с ней не разговаривал!

Впервые у меня закралось сомнение в отношении того, что Рожков действительно беседовал с сестрой Толика. Она никогда не видела его, так не мог ли кто-то другой выдать себя за него?

– И документ об отказе от претензий к вашей компании вы Марине не давали? И деньги ей не обещали?

– Сами посудите, как я мог что-то ей обещать, если мы не встречались? – развел руками Рожков.

– У меня есть проверенные сведения, – сказала я, решив зайти с другого конца, – что «Фармакония» переводила деньги на карточный счет Марины.

– В самом деле?

Рожков озадаченно сдвинул очки на нос.

– Даже не знаю, что вам и сказать, – проговорил он после короткой паузы. – Это не может быть ошибкой?

– Нет, – уверенно ответила я, хотя в данный момент вовсе не ощущала такой уж уверенности: поведение Рожкова сбило меня с толку.

– Ну, тогда… Тогда мне нужно провести расследование, – сказал он. – Надо обязательно выяснить, кто так свободно распоряжается деньгами, не ставя в известность меня. Но вы должны знать, что я никогда не стал бы ни о чем договариваться с сестрой убийцы!

– Вина Анатолия не доказана, – напомнила я.

– Возможно, и так, но… Скажите, Анна Демьяновна, ваш-то какой в этом во всем интерес? Кем вам приходится Анатолий Кречет?

– Он – мой бывший студент. У меня есть основания доверять его словам, а он говорит, что не убивал Илью.

– Хотел бы я видеть убийцу, который с радостью признается в преступлении!

– Вы говорите, что понятия ни о чем не имеете, но я вам не верю.

– Это ваше право.

– И мое право продолжать доказывать невиновность Анатолия. В вашей фирме творятся странные дела, и первое из них – «Голудрол».

– Опять «Голудрол»!

– Вот именно, опять. Вы не решаете проблему, и этот вредный препарат по-прежнему используется, калеча пациентов.

– Вы забываете о том, что больные, которым вводится «Голудрол», еще живы, хотя без него давно оказались бы на том свете!

– Но и теперь дела обстоят не лучше, ведь им требуется срочная трансплантация, сопряженная с большими проблемами: раковым больным с коротким периодом ремиссии особо рассчитывать не на что! Их вряд ли поставят в общую очередь, и надежда только на родственников…

– Вот! – перебил Рожков. – Вот оно, ключевое слово – надежда. По крайней мере, она у них есть, а раньше и этого не было. В чем наша вина?

– Леонид Денисович, вы действительно не понимаете? Где в инструкции по применению «Голудрола» описан такой побочный эффект, как хроническая почечная недостаточность?

– У большинства пациентов этот эффект не проявляется, – возразил Рожков. – Только группа вашего драгоценного Кречета мутит воду, а остальные…

– Остальные либо молчат, либо не знают, как докричаться до правды! Не факт, что побочный эффект проявляется сразу, он может оказаться отсроченным, и неизвестно, когда мы получим новые результаты катастрофы, вызванной вашим препаратом! Помните такого врача, Егора Артамонова?

– А должен?

– Он пытался сообщить о том, что «Голудрол» небезопасен, но его сбила машина. Насмерть.

– Это трагедия, но какое отношение она имеет к «Фармаконии»? – пожал плечами Рожков. – В нашей жизни и не такое случается – возьмем, к примеру, убийство Ильи. Он был молод, талантлив, амбициозен, строил громадные планы на жизнь… И вот что мы имеем в итоге!

– Вы правы: выглядит так, как будто все связано – «Голудрол», смерть Ильи и гибель Егора. И я не позволю, чтобы «Фармакония» перемолола Анатолия Кречета, как жернов! Вам не удастся все свалить на невиновного человека, замяв проблему с некачественным лекарством и обеспечив успешное слияние с «Евромедом»!

Вот тут Рожков по-настоящему удивился.