…Питт сам решил провести повторный обыск в доме Фитцджеймсов и взял с собой двух констеблей. Их приход сначала был встречен с недовольством, но после объяснения причины визита – с удивлением и даже пониманием.

Сорок пять минут спустя во внутреннем кармане старого пиджака Финли была найдена его клубная эмблема, та самая, о котором слуга сказал, что никогда ее не видел, так как этот пиджак с потертыми локтями и обтрепанным воротником его хозяин давно не носит. Пиджак оставили в гардеробе молодого человека, должно быть, из сентиментальных причин. Вот он и висел где-то в глубине платяного шкафа. Когда-то в нем было удобно совершать прогулки летом, так как не жалко было порвать его или испачкать травой. Но в последние годы времени на прогулки у Финли становилось все меньше, и пиджак был забыт. К булавке значка пристали ворсинки ткани, а на эмали была легкая царапина.

Все объяснения давала мисс Таллула Фитцджеймс, которая в это утро оказалась дома, потому что занялась почтой и отвечала на письма друзей и приглашения.

Томас стоял в малой гостиной и вертел значок в руках. Он был точной копией того, что уже был передан полиции. Разумеется, суперинтендант не заметил между ними особой разницы, разве что некоторое различие в тщательно выгравированном имени Финли Фитцджеймса на обратной стороне, там, где крепилась булавка. Буквы были немного другими. Но так и должно было быть. Оставалось лишь сличить этот значок со значком кого-либо из других членов клуба, чтобы узнать, какой из них является оригиналом. Иного способа не было.

Однако остальные члены «Клуба Адского Пламени» утверждали, что не знают, где сейчас их эмблемы.

– В чем дело, суперинтендант? – спросила Таллула Томаса с несколько озабоченным видом.

– У меня теперь два значка вашего брата, мисс Фитцджеймс. Один из них – копия. Я хочу знать, какой из них – оригинал и кто и почему сделал копию, – объяснил полицейский.

Девушка спокойно посмотрела на него:

– Оригинал у вас в руках. Тот, что вы нашли в Пентекост-элли, – это копия, сделанная кем-то из наших врагов, чтобы погубить нашу семью.

Питт с любопытством разглядывал сестру подозреваемого. Она была в белом платье, украшенном лентами. Под легкой прозрачной тканью платья была бледно-голубая нижняя юбка. Этот наряд шел Таллуле, делал ее женственной и хрупкой. Однако ее истинный характер выдавали волевые черты лица и горящие решимостью глаза.

– Вы действительно верите, что у вашего отца есть враги, способные ради мести убить ни в чем не повинную женщину? – спросил ее Томас.

Мисс Фитцджеймс ответила сразу, не задумываясь, словно знала, что надо отвечать. Однако в ее голосе звучало с трудом сдерживаемое волнение:

– Да, суперинтендант, я верю, что это враги отца. Вы представляете, как он могущественен и как разбогател за эти тридцать лет. А зависть – очень жестокое чувство. Она захватывает человека целиком, поглощая все другие чувства и всякое понятие о честности. А некоторые люди не… – девушка прикусила губу, – не считают убийство проститутки преступлением. Мне жаль, что приходится говорить такие ужасные вещи. – Она вздрогнула, и Питт почему-то поверил ей. – Однако это правда, – заключила его собеседница.

Томас и сам знал, что это правда. Если бы убийство Маккинли произошло не в Уайтчепеле, где еще не забыта серия зверских убийств Потрошителя, совершенных совсем недавно, газеты едва ли уделили бы этому делу столько внимания.

– Думаю, вам следует составить список этих людей, мисс Фитцджеймс, и вспомнить или хотя бы предположить причины их мести, – сказал он. – Я попрошу и вашего отца тоже сделать это.

– Конечно, суперинтендант.

Питт, поблагодарив помогавших ему констеблей, отпустил их, а вскоре и сам покинул дом Фитцджеймсов и направился по Девоншир-стрит в сторону Гайд-парка. Купив пару бутербродов у лотошника на углу, он съел их, пока шел по Мэрилебон-роуд. Свернув к Йорк-гейт, полицейский наконец вошел в парк. В этот теплый день там было полно прогуливающейся публики, разряженных дам и влюбленных парочек. Дети на аллеях катали обручи, прыгали со скакалочками и безуспешно пытались пускать бумажных змеев – день для них был слишком тихим и безветренным.

Нянюшки в аккуратных униформах катили перед собой коляски с младенцами или же вели детишек за руки. Кто-то из них расположился посудачить на скамейках. Старые джентльмены, разморенные солнцем, вспоминали былые дни и подвиги. Пробегали, хихикая, стайки молодых девушек. Вдали играл оркестр.

Питт не собирался говорить Юарту, почему не верит в то, что кто-то из врагов Огастеса Фитцджеймса, пытаясь отомстить ему, убил проститутку и подбросил улики против Финли. У него не было достаточно веских аргументов, чтобы спорить с инспектором. Однако по своему опыту он знал, что столь хитроумно обычно готовятся ограбления, но не такие убийства. Там, где все диктуется ненавистью и люди теряют контроль над собой, мысли переложить вину за преступление на другого приходят уже потом. Каким бы злобным и мстительным ни был враг Огастеса, трудно было поверить, что он намеренно и продуманно решился на преступление, за которое ему может грозить повешение.

И все же Томас не мог освободиться от чувства, что во всем этом был какой-то замысел. Об этом свидетельствовали значок и запонки. Не мог преступник быть столь беспечным, чтобы оставить после себя подобные улики.

Суперинтендант решил, что ему следует еще раз и основательно прижать Хеллиуэлла, Тирлстоуна и, при всем его сопротивлении, Джонса. Наличие двух одинаковых клубных значков должно решить судьбу Финли: виновен он или нет.

– Вот неожиданность, суперинтендант! – невольно воскликнул Норберт Хеллиуэлл, когда Питт нагнал его на улице. Он возвращался после отличного ланча на Грейт-Джордж-стрит. – Только ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о Фитцджеймсе и его нынешнем времяпрепровождении. – Лицо молодого человека стало сердитым. – Мне кажется, я уже объяснил вам, что мы когда-то давно действительно были друзьями, но отнюдь не теперь. Я рад был бы сказать вам что-либо, что могло бы снять с него подозрения, но, поверьте мне, я не в состоянии сделать это. А теперь, простите, я очень занят и уже опаздываю. Прошу извинить меня. – Он ускорил шаги.

Томас тоже зашагал быстрее.

– Я нашел еще одну эмблему «Клуба Адского Пламени», – сообщил он, поравнявшись с Хеллиуэллом.

– Неужели? – Норберт даже не повернулся и продолжал идти таким же быстрым шагом. Казалось, его не интересовало, где полиция обнаружила еще один значок. – Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне? Если вы нашли мой значок, то повторяю: я потерял его много лет назад. Он может оказаться где угодно.

Питт бросил взгляд на лицо Норберта. Ему показалось, что оно покраснело – то ли от быстрой ходьбы, то ли от стакана портвейна за ланчем, – однако на нем не было и признаков смущения. Хеллиуэлл был раздражен, и если даже испугался, то умело скрыл это. Впрочем, судя по его характеру, это было маловероятно.

– Нет, – успокоил его суперинтендант. – Это не ваша эмблема. Это значок все того же мистера Фитцджеймса.