– Доброе утро. Мы инспектора департамента сельского хозяйства, – представился человек с компьютером.

– Я вижу, – без улыбки произнесла доктор Селф.

У каждого был приколот зеленый значок с фотографией, но без очков доктор Селф не могла разглядеть имена.

– Мы думали, что дома никого нет.

– Значит, вы считаете, что можете разгуливать по моему участку, как у себя дома? – спросила доктор Селф.

– Мы имеем право входить на неогороженную территорию. Я же сказал, что мы думали, что никого нет дома. Мы несколько раз звонили у ворот.

– Из моего кабинета звонков не слышно, – сказала она так, словно это была их вина.

– Извините. Но мы должны осмотреть деревья. Оказывается, у вас уже были инспектора.

– Да, вы уже вторгались на мою территорию.

– Это были не мы. Я хочу сказать, что ваши деревья осматривал кто-то другой. У нас нет об этом никаких сведений, – сказал инспектор с компьютером.

– Мадам, кто нарисовал эти полосы? Вы?

Доктор Селф безучастно посмотрела на помеченные деревья.

– С какой стати? Я думала, это вы их…

– Нет, мадам. Деревья были помечены раньше. Разве вы не замечали?

– Конечно, замечала.

– Но когда появились эти полосы?

– Несколько дней назад. Впрочем, я не помню.

– Это означает, что ваши деревья заражены цитрусовой гнилью и должны быть уничтожены. Судя по всему, они болеют уже давно.

– Давно?

– Их давно должны были удалить, – объяснил второй инспектор.

– Не понимаю, о чем идет речь.

– Мы перестали помечать их красной краской еще два года назад. Сейчас используем для этого оранжевую ленту. Значит, кто-то пометил ваши деревья, но их так и не уничтожили. Мне непонятно, как такое могло произойти. Налицо все признаки цитрусовой гнили.

– Но они заболели совсем недавно. Раньше у меня в саду ее не было.

– Мадам, разве вы не получали уведомления об обнаружении болезни? Вы должны были позвонить по номеру один-во-семь-сто. Неужели вам не показывали результатов анализа?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – отмахнулась доктор Селф.

Она вдруг вспомнила о вчерашнем анониме, который позвонил ей после ухода Марино.

– А что, мои деревья действительно заболели?

Она подошла к грейпфрутовому дереву, увешанному плодами. На вид оно казалось вполне здоровым, но, наклонившись над веткой, на которую указал ей инспектор, она увидела на листьях еле заметные светлые пятна, формой напоминающие пропеллеры.

– Видите? Пятна указывают на недавнее заражение. Очень характерные признаки.

– Не понимаю, – вмешался второй инспектор. – Если эти красные полосы действительно были нанесены инспекторами, сейчас бы уже наблюдалась суховершинность и падение плодов. Чтобы определить, когда произошло заражение, достаточно посчитать древесные кольца. Как вы знаете, в год прибавляется по четыре-пять колец, так что если…

– Какого черта мне считать кольца и падалицу? О чем вы говорите? – возмущенно воскликнула доктор Селф.

– Я просто прикидываю. Если полосы были нанесены два года назад… Что-то здесь не то!

– Вы что, смеетесь надо мной? – завопила доктор Селф. – Я лично не вижу здесь ничего смешного!

Из головы у нее не шел вчерашний телефонный аноним.

– Зачем вы явились сюда? – возмущенно воскликнула она, глядя на светлые пятна.

– Все это очень странно, – заявил инспектор с компьютером. – У нас почему-то нет протокола осмотра ваших деревьев и решения об их уничтожении. Не понимаю. Все наши действия мы регистрируем в компьютере. Пятна на этих листьях имеют довольно необычную форму. Видите? – Он показал ей лист со странными пятнами, похожими на маленькие пропеллеры. – Обычно они выглядят несколько по-другому. Нам нужна консультация патолога.

– Почему вы пришли именно сегодня?

– Нам позвонили и сказали, что ваши деревья могут быть заражены…

– Позвонили? Кто позвонил?

– Какой-то садовник из вашего района.

– Ерунда. У меня есть садовник, но он никогда не говорил мне, что с моими деревьями что-то неладно. Чушь все это! Ничего удивительного, что люди возмущены вашими действиями. Вы черт знает что себе позволяете. Врываетесь на чужие участки и сами толком не знаете, какие деревья надо уничтожать.

– Мадам, я понимаю ваше возмущение. Но с цитрусовой гнилью шутки плохи. Если мы не будем с ней бороться, здесь не останется ни одного цитрусового дерева…

– Я хочу знать, кто вам звонил.

– Нам это неизвестно, мадам. Извините за причиненные неудобства. Но другого выхода у нас нет. Когда мы сможем прийти к вам опять? Вы будете дома после обеда? Мы пригласим патолога.

– Можете сказать своему чертову патологу и всем вашим начальникам, что я этого так не оставлю. Вы знаете, кто я?

– Нет, мадам.

– Тогда включите радио сегодня в полдень. Передача «Давайте обсудим» с доктором Селф.

– Вы шутите. Так это вы? – изумился инспектор с компьютером. – Я постоянно слушаю вашу передачу.

– У меня есть еще и телевизионная программа. На канале Эй-би-си, по четвергам, в час тридцать, – слегка оттаяв, сообщила доктор Селф.

За окном, похоже, копали землю. Эв сидела с поднятыми над головой руками и, прерывисто дыша, прислушивалась к звукам, доносившимся снаружи.

Ей казалось, что она уже слышала эти звуки, но только не помнила когда. Может быть, ночью. Она прислушивалась к скрежету лопаты, вонзавшейся в сухую землю за домом. Когда Эв попыталась двинуться, лодыжки и запястья пронзила такая боль, словно ее ударили. У нее ныли плечи, было жарко и хотелось пить. В голове стоял туман – наверное, у нее поднялась температура. Раны и ссадины воспалились и нестерпимо болели. Теперь она могла опустить руки только когда вставала.

Она скоро умрет. Если даже он не убьет ее, она все равно умрет. В доме было тихо. Теперь она точно знала, что их здесь больше нет.

– Воды, – прошептала она.

Слова возникали у нее в голове, но, выходя наружу, лопались воздухе подобно мыльным пузырям. Они поднимались вверх и беззвучно исчезали в горячем смраде.

– Пожалуйста, ну пожалуйста.

Но слова уходили в никуда. Она заплакала.

Слезы капали на мятое зеленое платье, лежавшее у нее на коленях. Она рыдала, словно самое страшное уже произошло и судьба вынесла ей свой приговор. Она смотрела, как платье покрывается темными пятнами, и вспоминала, как ходила в нем в церковь. Сейчас под его складками лежала маленькая розовая спортивная туфелька. Эв чувствовала ее бедром, но руки у нее были подняты над головой, и теперь она не могла взять туфельку или получше ее припрятать. Она заплакала еще сильнее.