Соколов явно не ожидал подобного:

— Ну вы, спецы, даете. Вам палец в рот не клади. Штабом еще не принято принципиальное решение на силовую акцию, а вы уже требуете немедленных действий! Куда спешите, Игорь Дмитриевич? Пока ситуация под нашим контролем и есть время все хорошо обдумать. По крайней мере, до 4 утра. В 3.50 я сообщу вам свое решение. И тогда либо поведете своих людей в атаку, либо останетесь на месте, либо вообще отойдете на исходные позиции.

— Вот как? Ну смотрите, Дмитрий Михайлович, упустите шанс, и вдруг что-нибудь случится, не простите себе этого. Повторяю, штурм реально возможен, спецподразделения готовы провести силовую акцию. Обстановка на данный момент сложилась в нашу пользу. А вы размышляете. Действовать надо, господин Соколов!

Представитель Президента повысил голос:

— Все сказал, майор?

— Все!

— Тогда прими совет! Подобным образом разговаривай со своими подчиненными, чтобы те не забывали, кто в доме хозяин, или, как это у вас говорят, чтобы служба медом не казалась. А что вам делать, буду решать я! Вместе с комиссией! В 3.50 вы узнаете решение. Скорее всего это будет приказ на штурм, но гарантировать ничего не могу. Ждать приказа — вот то, что от вас требуется на данный момент! Передадите мои слова Голубеву и командирам подразделений поддержки. До связи!

Соколов отключился.

Вьюжин сплюнул на пол. Лебеденко спросил:

— Высокий чиновник послал нас всех на хер?

— Примерно так!

Старший лейтенант взъерепенился:

— А не пошел бы он сам к… матери? Тоже мне, шишка кремлевская! Лучше бы порядок в стране навели да границы закрыли, чтобы потом в оперативных штабах по спасению заложников не сидеть и нас не дергать! А то чуть ли не каждый месяц косяки с разными бандитами. То тут подлянку кинут, то там чего-нибудь учудят! Давайте сами решать проблему, майор?

Напарника оборвал Мамаев:

— Заткнись, Андрюша! Сиди и сопи в две дырки. Понял меня?

— Понял! Задолбало все! Уйду, на хрен, на гражданку. На хату, слава богу, заработал, надо будет, еще заработаю, такие, как мы, везде в цене. И стану с женой молодой жить в покое и счастье.

Гончаров усмехнулся:

— Ты уже сколько раз порывался уйти, Андрюха? Чего ж не ушел?

Вьюжин рявкнул:

— Молчать всем! Разговорчики. Иди, Гончар, послушай коридор.

Гончаров поднялся, подошел к кладке, вытащил кирпич, приложился ухом к узкому проему.

Вьюжин вызвал Голубева, передал суть разговора с Соколовым, закончив:

— Вот так, «Бета»! Приказ ждать!

— Ясно! Дождемся, мать иху! Ладно, если что, я на связи.

— Передай приказ ОМОНу и разведроте.

— Передам! Отбой!

— Отбой!

Командир «Стрелы» повернулся к Гончарову:

— Ну, что там?

Старший лейтенант ответил:

— Тишина!

Вьюжин повторил машинально:

— Тишина! Кругом тишина!

Лебеденко не выдержал, добавил:

— Как на кладбище!

Мамаев прошипел:

— Да заткнешься ты, наконец, Лебедь?

— Молчу!

1.58. Неожиданно станция Вьюжина вновь провибрировала сигналом вызова. Офицеры диверсионно-штурмовой группы переглянулись. Майор ответил:

— Стрела на связи!

— Я — Бета. Боевики вырубили прожекторы на крыше!

— Прожекторы? Почему?

— Вот и я хотел бы знать, почему?

— Может, с проводкой что? Замкнуло где-нибудь?

— Если замкнуло, свет во всей школе погас бы, а то вырубились только прожекторы. Плохой признак! Что-то сейчас…

Голубев не договорил. Наверху прогремел взрыв. Стены подвала вздрогнули, посыпалась штукатурка. Офицеры группы вскочили на ноги.

Лебедь крикнул:

— Доигрались, дождались! Школу рвут!

Прогремел второй, более мощный взрыв, кладка обвалилась внутрь подвала. В коридоре сдетонировали гранаты растяжек и мины «ловушек». И началось обрушение! Рухнули плиты перекрытия в коридоре, гарь с пылью заполнила отсек. Затрещал потолок над спецназовцами. Вьюжин крикнул:

— Всем в коллектор, быстро!

Спецназовцы по одному за считаные секунды выскочили через небольшое отверстие в запыленный коллектор. Последним выскользнул из подвала Вьюжин. Задержись он на секунду, навсегда остался бы под обломками. За ним в коллектор повалил щебень. Лаз забило наглухо, раздавив трубы, отходившие в школу от основной нитки. Вода ринулась в коллектор. И стала уходить влево, видимо, в этом месте находился спуск. «Стреле» же предстояло уходить вправо, до изгибов, в комнату, где раньше обитали бомжи. Они и вышли туда. На офицерах не было лица. Хотя все и так было ясно, но Вьюжин все же вызвал Голубева:

— Бета! Я — Стрела, ответь!

Услышал крик в динамике станции:

— Стрела? Вас не придавило?

— Нет! Успели уйти в коллектор. Что произошло?

— Что, спрашиваешь? Катастрофа! Боевики подорвали школу. Вместе с заложниками и с собой! Сейчас практически ничего не видно, но взрывы были столь мощными, что нет никакого сомнения, они обрушили здание! Вот и предчувствие! Хорошо, хоть вы успели уйти из-под обвала. Детям… но хватит, не могу говорить! Отбой!

Вьюжин произнес:

— Отбой, Бета!

Лебеденко ударил автоматом о стену, повернулся к командиру группы. Лицо старшего лейтенанта перекосила гримаса ярости, ищущей выхода:

— Что, майор? Сделали нас духи? Ты представляешь, что сейчас там? — Старший лейтенант поднял вверх указательный палец правой руки. — Представляешь? Груда строительного мусора. А под ней… под ней дети… мертвые, разорванные взрывом и раздавленные плитами дети! А мы, здоровые мужики, живы! И ведь были от детей в каких-то десятках метров. И могли спасти их! Могли, майор, но не спасли. Почему? Почему, я тебя спрашиваю?

Мамаев подошел к подчиненному, но Лебеденко грубо оттолкнул командира боевой «двойки»:

— Уйди, Мамай! Я еще не все сказал!

И вновь повернулся к Вьюжину:

— Это Соколов виноват! Он вступил в сговор с бандитами и знал, подонок, что смертники рванут школу! Знал и тянул время! Чего мы стоим здесь? Не смогли спасти людей, так идем этих козлов из штаба замочим! Они во всем виноваты, опять продались, волки позорные! Идем, майор! Веди группу к штабу, пока эти шакалы не свалили из города на своих джипах! Веди валить их всех, без разбору! Теперь не до разборок. Теперь… теперь…

Лебеденко схватился за голову, опустился на корточки: