Каждый раз вид красной книги в сафьяновом переплёте возвращал её к мыслям о Стэнли. Вспоминалось не то мгновение, когда они, стоя один против другого, задыхаясь злобной враждебностью, обменялись взаимными оскорблениями. Вопреки всему виделся момент, когда виконт, замерев за её спиной и едва дыша, накрывал её ладони своими и учил переплётному ремеслу.

Поборов нахлынувшую горечь, переросшую в неприятное чувство утраченных возможностей, Ольга открыла дневник. Вести записи регулярно получалось не всегда. К концу дня она уставала, и не всякий раз удавалось заставить себя сесть за стол.

Вот и сейчас она долго сидела и задумчиво смотрела в темнеющее окно, вспоминая минувшую неделю, оказавшуюся насыщенной на события. Она живёт на новом месте уже десять дней и завтра будет её второе воскресенье, которое она проведёт в своё удовольствие.

Подкрутив в лампе фитиль, женщина глянула на себя в зеркало и улыбнулась новому, ещё непривычному образу. Четыре дня назад она сделала чёлку-шторку и покрасила волосы. Результат превзошёл ожидания. Более длинные боковые пряди визуально расширили узкий подбородок, выделили скулы и линию челюсти. Ольга знала, что чёлка кардинально меняет лицо, а вкупе с новым цветом волос, была приятно удивлена разительной перемене в своей внешности. Теперь ей можно было дать от силы лет восемнадцать.

Когда она пришла в лавку, Эшли и мистер Уорд её не узнали, приняв за постороннюю и спросив, что угодно мисс?

Стоило Ольге рассмеяться, женщина всплеснула руками, да так и застыла в удивлённом молчании.

— А ведь я эту шляпку ношу не снимая, — подняла Ольга глаза на узкие поля головного убора, развязывая ленту под подбородком. — И накидка та же.

— Да вы стали ещё краше! — отмирая, воскликнула Эшли. — И выглядите совсем молоденькой. Вас не узнает собственная мать!

— М-да… — прокашлялся Хуффи Уорд, наскоро вытирая руки о передник. — Вот что способна сделать с женщиной новая причёска. Мисс Табби, как вы думаете, если мне постричься короче, я тоже стану… эмм… моложе и привлекательнее? — хитро подмигнул он и бережно взял руку Ольги.

Склонился к ней, целуя:

— Фея, — щурился, скупо улыбаясь. — Неземная красота.

— И с цветом угадали, — рассматривала Эшли насыщенный цвет волос: «браун» с холодным пепельным оттенком. — Я как-то хотела подкраситься настоянной луковой шелухой, гвоздикой и корой дуба, да только не нашла сладкую глицериновую воду. А вы чем красили волосы? — тронула она мягкий локон леди. — Без сомнения, не настоем луковой шелухи.

— Природную краску для волос легко получить из смеси порошка хны и басмы.

— Хна? Что-то слышала о ней… — задумалась Эшли. — Это же мазью из неё лечил язву на ноге мистер Пасс! — вспомнила она.

— Хна и басма известны как лекарственные растения. Поэтому я пошла в аптеку и купила порошки там, — подтвердила слова женщины Ольга. — Остальное — дело техники.

— Не знала, что ими можно красить голову. Да так красиво. Я бы тоже хотела такие волосы, как у вас.

Ольга улыбнулась:

— Точь-в-точь не получится. Нужно учитывать свой родной цвет волос и их структуру. Результат может выйти неожиданным. Вы готовы к переменам?

— Уф, — выдохнула Эшли. — Я подумаю. Но ваши волосы — это что-то невероятное.

Ольга приходила в книжную лавку к ленчу, и они садились трапезничать. Меню не отличалось разнообразием, но неизменно на столе были выпечка, свежие молочные продукты, дешёвая рыба, овощи, бобовые, каши, зелень и два раза в неделю пироги с мясом.

Ремонт подходил к концу. Второй этаж обрёл жилой вид, кухня была приведена в порядок. Новенькая плита, значительно меньше той, что была в доме покойной миссис Фармер, не дымила, и мистер Уорд всякий раз заходя в помещение, подозрительно принюхивался. От места готовки его мастерскую отделяла основательная перегородка с глухой дверью, чему он был рад. Второй день он отдыхал в ожидании заказчика, ненадолго отлучаясь в паб, откуда возвращался навеселе и в отличном настроении. Выполненный заказ ждал своего хозяина под замком в неподъёмном дубовом сундуке, не менее древнем, чем отреставрированные фолианты.

Вернувшаяся из поездки к сыну миссис Бломфилд, до отъезда убиравшая в лавке Хуффи Уорда, поняв, что её место занято бесстыжей миссис Эшли Фултон, сделала вид, что нисколько не опечалена. Поджав губы и пробубнив, что за такие деньги, какие платил ей мистер Скряга, она без приработка не останется, уже на следующий день выходила с гордо поднятой головой из швейного ателье, соседствующего с пабом.

Как и собиралась, Ольга устроила себе выходной день в воскресенье. Выспавшись и наспех выпив чаю с припасённым с вечера куском пирога с мясом, она отправилась на прогулку.

Погода не была дождливой, и хмурое утро быстро перестало казаться беспросветно сырым и холодным. На мокрые камни мостовой невесомой взвесью оседал туман. В серо-зелёных, без проблеска солнца, потускневших красках весны тоже была своя прелесть.

Ольга пожалела, что не взяла с собой папку с рисовальной бумагой и карандаши. В следующий раз она не выйдет из дома без них. Хотелось запечатлеть и узкую улочку, в которую она свернула, и девочку-цветочницу, пристроившую тележку с букетами у входа в чайный магазинчик, и двух женщин с постными лицами, лениво беседующими у открытой настежь лавки с благовониями.

Ольга чувствовала себя уверенной как никогда. Утренняя тошнота быстро прошла, бледность лица сменилась лёгким румянцем. Глаза излучали особенный блеск, на губах теплилась загадочная улыбка.

Миновав лавки зеленщика, мясника и булочную, она остановилась у витрины магазина, где продавался фарфор. Долго стояла, рассматривая чайный и столовый сервизы на двенадцать персон. Почему все они рассчитаны именно на двенадцать* человек, она задумалась впервые. Как ни силилась вспомнить что-нибудь на эту тему, подсказок из памяти так и не всплыло.

Сквозь стекло просматривался небольшой торговый зал, у стены на полках которого выстроился бесконечный ряд всевозможных канделябров, шкатулок и фарфоровых статуэток, похожих на те, которыми были заставлены полки этажерки у миссис Макинтайр. Ольга без колебания вошла в магазин.

*** В середине 19 века стали делать ложки с плоской ручкой, и их можно было элегантно держать тремя пальцами. В это же время появился обычай изображать фигурки 12 апостолов на ручках дорогих ложек. Поэтому сервизы, согласно количеству столовых приборов, формировались на 12 персон.

Кстати, младенцу на крестины дарили серебряную ложечку с изображением апостола, в честь которого он был назван.

Так и есть. Наряду с минтонскими сервизами и вошедшими в моду мельхиоровыми столовыми приборами, вазы, табакерки и статуэтки Каподимонте занимали не последнее место. Переключив на них внимание и игнорируя пристальный интерес к себе со стороны молодого продавца, она окунулась в их изучение.

В лавке кроме неё находились две хорошо одетые немолодые дамы и выбирали чайный сервиз, судя по всему, в подарок. Они громко шептались, определяясь с формой и цветом чашек, совещались с продавцом, вынудив его выставить заварочные чайники всех имевшихся в наличии сервизов. Спорили, никак не решаясь остановить выбор на одном из трёх выбранных.