litbaza книги онлайнПсихологияТрудные дети и трудные взрослые: Книга для учителя - Владимир Иванович Чередниченко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Перейти на страницу:
вести?

– А как хотите?

– Несерьезный ответ. Очевидно, тот наш предыдущий разговор был напрасен, – говорю я благодушно. – Что ж, не будем повторяться. Ты свободна. Можешь идти.

Хмельникова лишь удивленно хлопает ресницами.

– Иди! – говорю ей громче и требовательнее.

Но воспитанница продолжает сидеть, словно закаменев. Мне начинает казаться, что она даже дышать перестала, только губы дрожат, и краска постепенно приливает к лицу.

– Иди!!! – Я уже почти кричу, а у Хмельниковой по щеке скатывается первая слезинка.

Что это? Слезы обиды, беспомощности, злости или – пробуждения, очищения?..

Я прибегаю к испытанному приему: навожу порядок на столе. Делая вид, что колонистка мне совершенно безразлична, не спеша складываю ручки, поправляю письма в стопке, делаю несколько записей в рабочем блокноте. Краем глаза продолжаю наблюдать за Хмельниковой, замечаю, как налет фальшивой отпетости постепенно сходит с ее лица. Наконец ей надоедает игра в молчанку. Тонкие губы вытягиваются в жалкую улыбку.

– Можно у вас спросить?

– Да, можно, – киваю, не отрываясь от начатого занятия.

– Скажите, – робко начинает Хмельникова, – вы свою жену любите?

Этот вопрос застает меня врасплох. Игра кончилась. Я уже не навожу порядок на столе – смотрю на нее ошарашенно. И разражаюсь неожиданно для себя целым потоком слов.

– Люблю. Очень. И хочется мне быть сейчас там, дома, рядом с ней. Сыну моему через полгода в школу, с ним нужно читать. Да и в саду, в огороде много работы. Трудно им без меня...

– Божечки, как красиво звучит! – шепчет Хмельникова. – Неужто вы не измените жене никогда?

Можно, конечно, и не отвечать, только я уже завелся, мне давно нужна была разрядка, наступил, очевидно, подходящий момент выплеснуться.

– Мне, Оксана, никто другой не нужен. Я, разумеется, несовременный, даю повод поиронизировать, позубоскалить о своем пуританстве в мужской компании, но мне действительно никто не нужен, так же как не нужны человеку, скажем, две матери. Люда моя – она ведь не только жена мне, она мать моего сына. Ты понимаешь – мама...

У Хмельниковой мама умерла – она темнеет лицом. И вдруг задорно улыбается.

– Что вы так откровенны со мной? Божечки, это ж так в учебнике педагогики написано? Воспитываете, да?

– При чем здесь учебник? Я всегда ненавидел учителей, для которых учебник – догма, которые в школе одни, а вне школы – прямая противоположность. Вне школы они много проще, честнее, человечнее.

Откинув назад голову, колонистка со злостью проговорила:

– Я тоже таких ненавижу. От них нет пользы – только вред. И плевать мне на их честность и человечность, которой не хватает для учеников.

Смотрю на Хмельникову и думаю: кто же она? Озорная девчушка, избравшая сознательно жизнь, полную душещипательных авантюр? Или опасная преступница, сознательно идущая на нелады с законом? Определить это сразу невозможно, и мы долго говорим с ней о смысле жизни, любви, прошлом и будущем Оксаны. Мне, кажется, удается убедить воспитанницу в том, что есть смысл и в ее жизни, придет к ней любовь, а будущее ее не может быть таким же, как прошлое, ибо прошлое Хмельниковой можно сравнить разве что...

– Ты не обижайся, Оксана, – говорю ей прямо,– только эта твоя красивая жизнь как мазут. Мазут, знаешь, по чистой воде тоже красиво растекается – живая радуга, залюбуешься, а на вкус попробуешь... Неужто не нахлебалась вдосталь?..

Хмельникова, опустив глаза, молчала, даже не пыталась возражать, спорить со мной. И я уже не узнавал в ней ту колонистку, которой она была еще несколько часов назад.

Есть такая поговорка: мир женщины – ее дом, а дом мужчины – весь мир. У какой-то части подростков дома по сути нет. Школа, к сожалению, не стала для таких вторым домом. И там не нашли они понимания, доброты, участливого отношения к своим душевным терзаниям. Девочки, становясь «бездомными», оказываются в более незавидном положении, чем ребята. В компании таких же «бездомных» сверстников или взрослых парней им предназначается известная роль, с исполнения которой в 93% случаев начинается крутая дорога вниз – с первой остановкой, как правило, в охраняемом милицией вендиспансере или следственном изоляторе. Колония в сравнении с изолятором – дом для осужденных, место их постоянного жилья и работы. Томская ВТК в силу целого ряда причин для Хмельниковой домом не стала. В порыве сострадания к этому одинокому, вырванному обстоятельствами судьбы из детства подростку у меня слетает с языка:

– Хочешь, Оксана, буду твоим братом?

Ока отшатывается, часто моргает.

– Вы... шутите? При Хозяйке сможете это повторить?

– Повторю.

Трудно передать меняющуюся гамму различных чувств, которые выражали глаза колонистки: удивление, непонимание, восторг, неверие.

Признаюсь, были позже моменты, когда я обзывал себя мальчишкой и даже определениями похлеще. Но никогда не жалел о сказанном. Ведь уставшая скользить по наклонной Хмельникова именно в тот час вдруг остановилась, оглянулась – и покатились по ее щекам слезы горохом. Начался и для нее процесс очищения, который психологи называют катарсисом.

12

На итоговом педсовете у меня постепенно вырастают крылья. Внимательно следя за разбором работы классных руководителей и воспитателей отделений, я, естественно, сравниваю. И эти сравнения – в мою пользу. По успеваемости наше с Надеждой Викторовной отделение вышло на второе место в колонии, по дисциплине – на первое. У нас изжито само понятие «отрицательные», что, если верить старым работникам, серьезное достижение. Омрачал, правда, картину всеобщего благоденствия недавний эпизод с Гуковой – активисты, «ставя диагноз», перестарались, и врач обнаружила следы побоев. Но и это уже позади: психиатрическая комиссия признала Светлану невменяемой, и ее отправили на Игрень – в крупную психо-неврологическую клинику Днепропетровска. Каждый день в колонии настолько насыщен событиями, что и это вскоре начали забывать. Директор школы, когда подошла наша с лейтенантом Зарей очередь, о Гуковой даже не вспомнила. А вот перерождение Хмельниковой отметила.

– Расскажите нам, как в столь короткий срок вам удалось наставить ее на путь истинный? – предложила.

– Воспитатель Надежда Викторовна постаралась, – отвечаю, кивая в сторону Зари.

– Я спрашивала уже Зарю, – говорит Фаина Семеновна. – Она сказала, что Хмельникова – ваша работа... Ну, не скромничайте, поделитесь опытом, расскажите, как из закоренелой бандитки и нарушительницы режима

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?