— Это был не первый банк, пострадавший от необъяснимых потерь.

— У тебя это вошло в привычку?

— В моей жизни было несколько скоротечных погружений в преступный круговорот. По истечению нескольких веков, респектабельность набивает оскомину.

Я вопросительно подняла бровь:

— Так, как долго ты пребываешь в текущей фазе респектабельности?

— Так долго, что начинаю чувствовать, как старею. — Он указал на ящик, который я открыла: — Если ты не приступишь к поискам, мы никогда не выберемся отсюда.

А мне хотелось побыстрее убраться отсюда, потому что я хотела заняться с ним любовью. И неважно, будет он в этом уродском обличие или же нет.

Я начала перебирать документы. Просто поразительно, сколько бумаги до сих пор используется в повседневной жизни в эпоху чудес электроники. Разумеется, бумага не была уже просто бумагой, а особой разновидностью переработанного пластика, при этом она не изменилась на ощупь и использовалась в том же непомерном объеме, что и раньше.

Прошло полчаса, прежде чем мы кое-что нашли.

— Финансовая смета расходов, — сказал Куинн, — по непредусмотренному проекту. — С хмурым выражением лица он пролистал бумаги. — Проект не был утвержден Управлением.

Я открыла другой ящик:

— В этом нет ничего особенного. Исходя из того, что сказал Джек — добрая половина проектов, переданных на рассмотрение коллегии, была отклонена.

Наши взгляды встретились.

— Этот проект был направлен на изучение генома. Заявка на его рассмотрение была представлена пятнадцать лет назад.

— Зачем бы Брауну хранить подобные документы? — нахмурилась я.

— Действительно, зачем? — произнес Куинн и, кинув папку с бумагами на стоящий неподалеку стул, продолжил поиски.

Ящик, который я открыла, был заполнен футлярами и коробочками размером с фалангу пальца, в которых хранились серебристые диски. Вытащив один диск, я усмехнулась:

— Какова вероятность, что Браун любит записывать свои подвиги для потомков?

— Здесь можно их где-нибудь просмотреть?

— Ага, но мы не сможем просмотреть все диски. На это уйдут годы.

— Проверь по паре из каждой коробки, а я продолжу обыскивать ящики.

Я бросила диск в его сторону:

— Сам проверяй. Сейчас мне нет нужды смотреть, как совокупляются другие.

— Мне тоже, уж поверь.

— Ну да, только последствия твоего сексуального возбуждения, значительно разнятся от последствий возбуждения вервольфа.

— Да, но все же иметь рядом с собой сексуально возбужденного волка, определенно имеет свои преимущества.

— Но не в этот самый момент.

— Ты права. Тогда отбери несколько штук и мы просмотрим их позже.

— В интимной обстановке спальни, надо думать? — усмехнулась я.

Я едва успела договорить, как мое внимание привлекло какое-то движение. Легкие шаги в холле, становившиеся все более слышимыми по мере приближения к офису. Я моргнула, переключаясь на инфракрасное зрение. Стена, отделяющая кабинет от холла, исчезла из вида, показав двух мужчин. И хотя они были немногим более размытых пятен красного марева, белесые пятна металла у них по бокам, наводили на мысль, что это охранники.

— Куинн, — предостерегающе прошептала я. — К нам направляются охранники.

Он обернулся и слегка прищурился.

— Они разговариваю о малышке, которую Браун имеет в своем кабинете, и собираются задержать ее на выходе под предлогом формальной проверки.

Тот факт, что он мог читать их мысли, несмотря на то, что здание было оборудовано психогенными блокираторами, лишь подтвердил ранее сказанные слова Джека: «Управление никогда не удержит в своих стенах такого вампира, как Куинн». Волк во мне откликнулся на это открытие безудержным желанием.

— Должно быть, — продолжал Куинн, — Браун спускал им все с рук, пока они молчали о том, что он здесь вытворяет.

— Если уж Джек в курсе происходящего, то это не государственная тайна.

— Думаю, что Джек знает гораздо больше о том, что творится в этих стенах, чем большинство руководителей. — Куинн опять углубился в мысли. — Охранник внизу просит их удостовериться, что камера включена. Это уменьшит вероятность того, что их застанут врасплох.

Я встретила его взгляд:

— Мы подловим их и тем самым вызовем настороженность Брауна и тех, кто еще может за этим стоять. Мы не можем так рисковать.

— Значит, мы дадим им то, чего они хотят — устроим представление. — Он подошел к одному из стульев для посетителей и сел. — Тебе бы лучше притащить сюда свой красивый зад, потому что они уже почти у двери.

Я поступила в соответствии с указанием — уселась к нему на колени лицом к лицу, широко разведя бедра и расставив ноги по обе стороны от стула. Это была настолько невероятно интимная поза, что в моих жилах забурлила кровь… но все же не настолько интимная, как мне того хотелось бы. Я соскользнула с колен Куинна и прежде чем он догадался о моих намерениях, быстро расстегнула молнию на его брюках и вытащила член, убрав между нами преграды. Затем вновь уселась к нему на колени и начала извиваться на нем, пока не почувствовала, как его тело напряглось, а бедра начали двигаться, прижимая восставшую плоть к моей влажной расщелине.

— Иисус, Райли, остановись или я кончу, — простонал он.

— По первоначальной задумке, мы должны были устроить тем охранникам восхитительное представление, — усмехнулась я.

— С них довольно, большего я не позволю им увидеть. — Он коснулся рукой моего лица, его пальцы были такими теплыми по сравнению с моей кожей. — Когда я займусь с тобой любовью в первый раз, это произойдет без соглядатаев за моей спиной. И, несомненно, это случится в более комфортном месте, чем офис.

— Ты так старомоден. Зрители определенно могут привнести перчинки. — Я слегка изогнулась, только для того, чтобы поддразнить его еще немного. Куинна бросило в дрожь, он судорожно вдохнул. — А, кроме того, если ты и дальше будешь сидеть здесь, как манекен в магазине, они заподозрят что-то неладное.

На его губах заиграла плутовская ухмылка:

— О, я не собираюсь просто так рассиживать.

Его руки скользнули по моей талии вниз. Приподняв платье из прозрачной материи, Куинн стянул его мне через голову и откинул на стоящий рядом стул. Приобнял меня одной рукой и притянул к себе, так, что мои соски оказались на уровне его рта.

Его дыхание обжигало мою грудь, посылая по телу мелкую дрожь. Затем, на смену дыхания пришел язык — медленно и томительно-сладко проложив влажную дорожку до набухшей вершинки. Когда губы Куинна сомкнулись на соске, глубоко втянув его в рот, я вздрогнула и издала протяжный стон удовольствия.