Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это не имело никакого смысла, особенно, если учесть, что секс использовался в сбыте всех товаров, начиная с продаж Банд-Эйд[30]и до продажи машин. Иными словами: кому на самом деле мы причинили вред нашими лунными плясками? Конечно, аура волка могла склонить к сексу любого, но почти никто из волков не утруждал себя подобными хлопотами. Зачем нам это, когда мы без особых усилий можем найти желающих в пределах нашего вида?
— Знаешь, большинство вампиров, с которыми я работаю, немногим больше вонючих машин для убийства. Но это не означает, что я думаю то же самое обо всем чертовом виде.
И хотя Куинн небрежно пожал плечами в ответ на мои слова, то, с какой силой он стиснул руль, говорило о том, что он отнесся к этому разговору не стой беспечностью, какую хотел показать. Эта Эрин — и кто бы там еще не постарался, чтобы его мнение о вервольфах стало менее-чем-лестным — действительно выбила его из колеи.
— Касаемо моего личного мнения о вервольфах — оно независимо и не имеет ни к кому никакого отношения.
— И это говорит мне мужчина, считающий нас всего лишь навсего проститутками. Да, не забывай, именно ты был тем, кто сказал, что предпочел бы избежать общества проституток.
Светофор загорелся зеленым, Куинн ударил по газам, срываясь с места на безумной скорости.
— Я не считаю волков проститутками — ты не торгуешь собой, для начала. Но я считаю вас слишком раскрепощенными и легкодоступными.
— Однако, кажется, ты не прочь пуститься в скач и в полной мере насладиться представившимися возможностями.
Он насмешливо взглянул на меня:
— Под личиной вампира скрывается мужчина. Ни один здравомыслящий мужик не откажет той, у кого такая же восхитительная внешность, как у тебя.
— Это сугубо человеческое отношение — ненавижу оборотней, но несмотря на это, ни за что не упущу подвернувшейся халявы.
— По крайней мере, я честен. Я бы даже сказал — честнее твоего так называемого «нынешнего самца».
Я позволила сменить щекотливую тему. Мы могли бы спорить вечность о его чересчур человеческих основаниях для недовольства волками, но так бы ни к чему и не пришли.
— Талон всегда был самонадеянным, но я никогда не думала, что он зайдет так далеко.
— Как долго вы пробыли вместе?
— Два года.
— Разве это не долгий срок для волка? Может, оттого он и решил, что между вами соглашение?
Я натянуто улыбнулась.
— Мы никогда его не заключали. На данный момент у него семь любовниц, между тем, как у меня лишь один любовник. — Я взглянула на Куинна. — И один в перспективе. В прежние годы, у него было до десяти женщин, а у меня от трех до четырех мужчин. И в его планы не входило отказываться от гарема ради кого бы то ни было.
— Волк с не дюжим запасом жизненных сил, очевидно.
— Да уж. — Талон всегда отличался выносливостью, чего не скажешь о тактичности — это не его конек.
— Тогда в чем же проблема?
Я скрестила руки на груди.
— Проблема, как я уже говорила, состоит в следующем: он решил, что я стану идеальной матерью для его детей.
Казалось, Куинн задумался на несколько секунд, а затем тихо сказал:
— В этом нет ничего плохого, чтобы хотеть детей от женщины, которую любишь.
— Нет, в этом нет ничего плохого, — кисло согласилась я. — Только мы не родственные души и он не любит меня. Он просто хочет обрюхатить меня своим ребенком.
Куинн взглянул на меня:
— А ты не хочешь этого?
— Нет. Ведь я же сказала тебе, что мы не родственные души. Я наслаждаюсь сексом, но не более того. И уж конечно, я ни в коем случае не стану рисковать собственной жизнью, заводя ребенка от того, кого не люблю.
— А из-за чего бы ты рисковала своей жизнью?
Я вздохнула.
— Из-за того, кем я являюсь. Я не в состояние постичь свою природу, а мой курирующий врач не знает, смогу ли я когда-нибудь выносить ребенка до положенного срока. Он даже предположил, что беременность может стать для меня роковым событием, приведшим к летальному концу.
Я чуть ли не физически ощутила, как вокруг меня заструилось удивление Куинна.
— Почему?
— Потому что по последним имеющимся результатам обследования мой организм может счесть эмбрион инородным телом и атаковать его. Есть вероятность того, что в процессе этого, вместе с ним погибну и я. — Я пожала плечами: — По его мнению, если я хочу детей, то это может произойти только при помощи специальных медикаментов и под строгим контролем врача. И даже в таком случае, нет никаких гарантий.
— Нет никакой причины, по которой бы тебе стоило рисковать ради того, кого ты не любишь.
— Именно.
Он на секунду умолк и свернул машину на скоростную автостраду Тулламарин, а затем спросил:
— А ты хочешь детей?
— Да. Если я когда-нибудь встречу нужного волка.
— Ты еще молода, у тебя много времени.
Я неоднократно слышала то же самое от Роана, и сейчас уверовала в это не больше, чем во все предыдущие разы. Какой волк захочет женщину, от которой бы он никогда не дождался потомства? Идеальная семья, передача генов следующему поколению — все это прочно укоренилось в культуре вервольфов, точно так же, как лунные пляски и сексуальная раскрепощенность. Находя свою родственную душу, мы могли противиться желанию размножаться не больше, чем противостоять призыву к празднованию восходящей луны. Это было частью того, кем мы были.
Была и другая причина, по которой мы с Роаном дорожили жизнью. Полукровки или нет, как минимум мы были еще одним выводком в стае, в которой рождалось все меньше и меньше щенков из года в год. Наши гены были генами стаи, пусть даже и разбавленными.
Куинн перестроил «порше» в левый ряд и выжал педаль газа. Машина устремилась вперед чуть ли не со скоростью света.
— На этой автостраде есть ограничение скорости, — сухо заметила я.
— Сейчас за полночь. Не представляю лучшего времени и места, чтобы проверить эту малышку в деле. — Куинн взглянул на меня, в синих линзах отразился яркий свет фонарей автострады. Возвращаясь к нашей беседе — в целом, проблема заключается в том, что он не примет ни единой твоей отговорки. Почему бы тебе, для пущей убедительности, не использовать на нем телепатию?
— Не могу, — ответила я, неодобрительно посмотрев на него.
— Из-за того, что он блокирован?
— Из-за того, что я знаю его пару лет. Я не могу воздействовать на него подобным образом.
— Повторюсь — почему бы и нет? У меня создалось впечатление, что он пытается навязать тебе свою волю.