— Марьян…

— Это все вранье, — припечатал Белянский, глядя на Дубинского так, что тому мгновенно стало неуютно. — Меня не интересует Элла Бонс.

— Ты! — обиженно взревел Барсавский, врываясь в приемную. — Ты!

Я с недоумением оглядела стажера с ног до головы, пытаясь понять причину столь бурного проявления эмоций.

— Что с вами, рейян Барсавский? — строго спросила я, наблюдая, как юноша мечется по приемной, размахивая длинными тонкими руками.

Блондинчик всхлипнул, патетически указал на меня пальцем и умчался прочь, стукнув дверью так, что звякнули стекла.

— Дурдом какой-то, — пробормотала я и покачала головой. — Что сегодня происходит?

Следующим меня порадовал Харт, который явился в приемную с огненно-красной шевелюрой и в съехавших набок очках.

— Рейна Бонс, — едва не шипя, произнес он, — вот отчет.

— Благодарю, — осторожно отозвалась я, протягивая руку за документами, но судмедэксперт поджал губы и плюхнул папку прямо на печатную машинку, отчего стопка развалилась и листочки разлетелись во все стороны. — Ой. Что ж вы так?

— Рейна Бонс, вы в курсе, что из-за вас совершенно невозможно работать? — спросил метаморф с таким видом, словно я ему оттоптала ногу.

— Нет, не в курсе, — сдерживаясь, спокойно ответила я, собирая листочки.

— Не серьезное учреждение, а сборище сплетников, — процедил сквозь зубы Вирсен, и его волосы вмиг стали пурпурными. — Разгильдяйство. Вы нарушаете порядок.

Я? Я нарушаю порядок?

Я медленно глубоко вздохнула, пытаясь не закипеть от нахлынувшего гнева. Я просто сделала то, что считала верным. Потом вляпалась в неприятности и едва не пострадала. Не выспалась. А теперь должна терпеть замечания судмедэксперта?

— Не понимаю, о чем вы, — с не самой дружелюбной улыбкой сказала я и добавила, подчеркивая каждое слово: — Я не сделала ничего предосудительного. Если кто-то распускает сплетни, не я виновата, что это мешает работе управления.

Харт поджал губы, хмыкнул и покинул приемную.

— Еще один такой визитер, и я выйду из себя, — со вздохом прошептала я и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.

Хракс! Ну вот как так? Нелепость!

Уняв острое желание спуститься и по душам поговорить с болтливым водителем, я поправила стопку листов и направилась в кабинет. Сегодня все шло наперекосяк, и я забыла постучать, так что в итоге ворвалась к шефу посреди разговора, услышав последнюю фразу.

— Меня не интересует Элла Бонс, — глядя на Дубинского своим коронным крокодильим взглядом, припечатал старший следователь.

Это я удачно зашла!

Белянский уставился на меня, как на привидение, а Дубинский судорожно закашлялся. Повисла пауза, во время которой я судорожно соображала, что должна делать в подобной ситуации. Одно дело застать за перешептываниями девочек в пансионе, а другое — подслушать слова собственного шефа.

— Ты! — простонал на всю приемную стажер, грохнув дверью.

Шеф отмер, глянул мимо меня и, рывком поднявшись, грозно произнес:

— Эрдиан Барсавский, у вас полно свободного времени? Так я найду, чем вас занять!

— Ой! — пискнул стажер и повторно хлопнул дверью, унося свои тощие конечности подальше от старшего следователя.

— Бонс!.. — переведя на меня взгляд, начал было Белянский, но я его перебила и с похвальным спокойствием произнесла:

— Шеф, отчет Харта! Еще кофе?

Рейян секунду таращился на меня, будто пытаясь что-то увидеть, а потом молча кивнул и указал на свой стол. Деликатно процокав по полу каблучками, я услужливо сунула папку в стоику с другими папками по делу и с непроницаемым выражением лица вернулась к двери.

— Бонс? — окликнул меня начальник.

— Да, шеф? — тут же отозвалась я и развернулась.

Белянский прищурился, разглядывая мое лицо, а после тихо произнес:

— Ничего. Идите. И кофе не нужно.

— Неудобно получилось, — пробормотал Крис, тронув бумаги у Марьяна на столе.

Белянский цокнул языком и вернул стопки листов в исходное положение, а после еще раз обдумал реакцию секретарши. Ей полагалось поджать губы, удивиться, расплакаться или разозлиться, но Бонс лишь замерла на секунду, глядя на следователя с вежливой полуулыбкой. Сколько Марьян не выжидал, реакции не последовало.

Не услышала?

— Марьян…

— Крис, иди к себе, а? — сквозь зубы предложил Белянский. — А то я и тебе работу найду!

Дубинский недовольно крякнул, но встал. Марьян дошел с ним до двери, собираясь еще раз глянуть на Бонс.

— Но, Марьян… — пробормотал Кристэр.

— Ты с Хваранским проблему решил? — вкрадчиво осведомился старший следователь, открывая перед приятелем дверь и точно зная, как сработает безотказный прием.

Дубинский скривился, как от зубной боли, и хмуро прошипел:

— Зачем давить на больное?

— Работать, Крис. Работать, — почти подталкивая приятеля, напутствовал его Белянский.

Секретарша оторвалась от набора какого-то текста на печатной машинке, невозмутимо оглядела рейянов и вопросительно приподняла бровь.

— Иди, — ткнув приятеля пальцем меж ребер, сказал Марьян.

— Эллочка! — прощебетала Изольда, бочком просачиваясь в приемную.

— Это вам проходной двор?! — не выдержал Белянский и поморщился от вернувшейся головной боли. — У всех дел нет? Так я найду!

Толкая Дубинского в спину, Марьян вместе с ним выскочил из приемной и решительно гаркнул на весь коридор:

— Здесь базарные ряды или управление магконтроля, мать вашу?!

Изольда пошатнулась, а потом и вовсе нервно подпрыгнула, когда из коридора донесся гневный начальственный рык.

— Какой кошмар! — воскликнула рейна, подхватывая едва не упавшие с носа очки. — Сегодня будет трудный день. Сочувствую.

— Из-за чего? — положив руки поверх клавиш печатной машинки, спросила я и поморщилась, когда где-то на этаже грохнула дверь.

— Марьян не в настроении, — со вздохом пояснила Изольда, подходя и опускаясь на стул у моего стола.

— Немного, — согласилась я, наблюдая, как на нас сыплется побелка с потолка.

— Ой, вы же здесь недавно, — с сочувствием прошептала Изольда и часто-часто заморгала. — Еще не видели нашего Марьяна в гневе. К нему в таком состоянии не подойти. Несколько ваших предшественников уволились как раз после одного из… — Стенографистка оглядела вязаные розочки на своем рукаве. — Одного из… выступлений.

Откуда-то снизу донесся грохот и шум голосов, резко оборвавшийся звоном и скрежетом.