— Кристин, — сказал он внезапно севшим голосом, — вы ведь знаете, что я пытаюсь сказать, не так ли?

Она не могла ответить ему и чуть отвернула голову, испугавшись собственных эмоций, захвативших ее, и быстрого биения сердца.

— Кристин.

Невозможно было ошибиться ни в голосе, ни в тоне, которым он говорил. Она вновь взглянула на него.

— О Харри!

Они смотрели друг на друга, и внезапно она оказалась в его объятиях.

— Я так давно хотел это сказать, — произнес он, — но мне все казалось, что еще слишком рано. Мне было непонятно, как мог заинтересовать тебя калека вроде меня.

— Ты не калека! — возмущенно проговорила Кристин, спрятав лицо у него на плече, а когда она подняла голову, он наклонился и поцеловал ее.

Почувствовав мягкость ее губ, он все крепче и крепче сжимал объятия, и она ослабела от его властной силы.

— Я люблю тебя, — сказал он наконец. — Ты совершенно не похожа ни на одну девушку из тех, что встречались мне в жизни. Неужели я тебе не совсем безразличен?

— Харри, это так все неожиданно. Я до этой минуты не думала ни о чем подобном.

— А теперь?

— Я люблю тебя.

Харри крепче прижал ее к себе:

— Дорогая, это чудесно! Давай поженимся немедленно — сегодня же! Чего нам ждать?

Кристин рассмеялась:

— Прошу тебя! Дай мне возможность… подумать. Я только что обнаружила, что люблю тебя.

— А ты уверена в этом? — Харри взглянул на зардевшееся прелестное лицо, склоненное к его плечу.

— Завтрак подан, сэр.

Голос от двери заставил их виновато отпрянуть друг от друга, и они тут же оба рассмеялись.

— Еще один прибор для мисс Станфилд, Добсон, — сказал Харри. — И между прочим, можете нас поздравить.

— В самом деле, сэр, это прекрасная новость, сэр! Мои самые сердечные поздравления!

Добсон вышел из комнаты, а Кристин, протестуя, повернулась к Харри:

— Но, Харри! Нельзя же рассказывать всем подряд! Еще рано.

— Почему? Я хочу, чтобы весь мир узнал. Я хочу кричать об этом со всех крыш.

Он ликовал, как мальчишка, — трудно было узнать в нем того серьезного человека, который слегка пугал ее своей мрачностью.

— Но, дорогой, подумай о наших семьях, — взмолилась Кристин. — Мы ведь не рассказали даже Стелле или моей матери.

— Тогда пойдем и расскажем Стелле прямо сейчас, и, конечно, твоей семье! Я совсем забыл о них. Они ведь не будут против, правда?

— Надеюсь, что нет.

Харри остановился как вкопанный.

— Боже мой, не хочешь ли ты сказать, что они не одобрят твой выбор или что-то в этом роде?

Кристин рассмеялась:

— Нет, ничего столь решительного. Просто не знаю, понимают ли они, что я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. Ведь я вернулась из Америки совсем недавно.

— Тем лучше, они не будут скучать по тебе. Заявляю совершенно откровенно, я не могу ждать. Ты нужна мне сейчас, немедленно.

Он протянул руки, чтобы поймать ее, но она игриво ускользнула.

— Давай пойдем и расскажем Стелле, — произнесла Кристин. — Все случилось так быстро… я боюсь потерять благоразумие.

Когда Кристин смотрела, как Харри медленно поднимается по ступеням, сердце ее сжалось. «Я хоть чем-то смогу помочь ему, — подумала она. — Нет смысла долго ждать. Если Филип вступил в брак, то и мне можно тоже».

Стелла была в восторге. Она сидела в подушках и выглядела чрезвычайно прелестно — совершенно другой человек по сравнению с тем, какой она была даже неделю тому назад. Каждый день ей становилось все лучше, она все больше интересовалась собой и окружающими. Услышав новость от Харри и Кристин, она протянула к ним руки с радостным возгласом:

— Как это чудесно! Просто замечательно! Теперь я не потеряю тебя, Кристин. Я так боялась, что наступит день, когда ты уйдешь и оставишь меня.

— Как бы я смогла? — укоризненно произнесла Кристин.

— У тебя могли быть другие, более интересные пациенты.

— Теперь, когда у нее на руках будет двое таких, как мы, — сказал Харри, — у нее не останется времени для других.

— Я сама превращусь в пациента, если мне не дадут поесть, — грустно произнесла Кристин. — Умираю от голода.

— Я тоже, теперь, когда ты заговорила об этом, — кивнул Харри, — хотя, мне кажется, это довольно неромантично, словно мы не ценим такой важный момент в нашей жизни.

Он говорил шутя, но Стелла восприняла его слова всерьез.

— Мне кажется, важные моменты заставляют вспоминать о голоде, — сказала она.

А Кристин, чувствуя себя покоренной, наклонилась и поцеловала Стеллу в щеку.

— Мы пойдем и съедим огромный завтрак, а потом вернемся к тебе поболтать.

— Пожалуйста, поторопитесь, — взмолилась Стелла. — Мне еще столько хочется услышать от вас.

Оказавшись на лестнице, Харри взял Кристин под руку.

— Ты гордишься тем, что сделала? — спросил он.

— Разница огромная, не правда ли? — ответила Кристин.

— И ты думаешь, после этого мы могли бы отпустить тебя? — спросил он, еще крепче сжимая ее руку.

— Полагаю, ты только по этой причине и женишься на мне.

Харри остановился и обнял ее:

— Возьми назад это несправедливое обвинение.

Его губы оказались совсем рядом. Кристин попыталась рассмеяться, но смех застрял у нее в горле. В его близости и нежной властности голоса было что-то, от чего она теряла уверенность и становилась робкой.

— Ну же, — настойчиво повторил он, когда она не ответила.

— Харри, я так счастлива!

Едва расслышав эти слова, он нашел ее губы, и молодые люди прильнули друг к другу, забыв обо всем на свете. Кашель и шуршание накрахмаленного передника вернули их обратно на землю, и они поняли, что сзади них на маленькой площадке стоит сиделка Стеллы.

— Наш завтрак остынет, — сказал Харри.

Кристин высвободилась из его рук, перехватив удивленный взгляд сиделки, плотно сжавшей губы.

— Доброе утро, сестра, — оживленно поздоровалась она. Последовала короткая пауза, прежде чем прозвучал обычный ответ, но холодный и подчеркнуто неодобрительный:

— Доброе утро, мисс Станфилд. Оказавшись в столовой, Кристин произнесла:

— Ты мог бы и ей сказать. Могу представить, что теперь она думает о нас.

— Как только я увидел ее лицо, решил не делать этого, — ответил Харри, — мне всегда не нравилась эта сиделка.