Подозрительный сотрудник вернул Аён ее разрешение и вытащил из ящика стола робота. Как оказалось, функции помощника ограничивались лишь слежением за тем, чтобы посетители не сходили с разрешенных тропинок. Аён подумала, что неплохо бы получить карту местности, но сотрудник явно не был настроен на общение. Попрощавшись, она подошла ко входу в лес.

В начале растительность представляла собой по большей части привычные дикие растения Малайзии – папоротники, пиррозии, кокосовые пальмы и каучук. Но по мере того как уклон увеличивался, высокие деревья сменялись низкорослыми, джунгли редели. Похоже, из-за работ по реконструкции дикий тропический лес частично вырубили, а оставшиеся деревья покрылись лозами мосваны.

Перед Аён открылся холм, который почти полностью скрылся под зарослями мосваны. Взгляду ничего не мешало, и, если бы обломки зданий были, Аён бы уже их заметила. Но она видела лишь луга и жужжащих над ними насекомых. Неожиданно подул ветер. Нос зачесался, и Аён чихнула. Перед ней простирались гущи лиан. Вспоминая рассказ Наоми, она рисовала в воображении образы деревни. Вон там внизу должен был находиться зал собраний, а здесь – школа и библиотека.

Побродив по холму, она поднялась выше и заметила, что рельеф стал более пологим. Видимо, это именно то место, которое она искала. Здесь виднелись остатки какого-то строения. Конечно, стебли мосваны окутали и их.

Обломки каркаса и табличка свидетельствовали о том, что здесь когда-то стояла оранжерея. Любой другой мог бы пройти мимо и не обратить на это внимания. Но не Аён.

Именно здесь все началось.

Солнце садилось. Мосвана больше не светилась в темноте. Со временем она утратила это свойство. Но Аён представила, как в ночном сумраке витают одинокие синие крупицы света. Совсем как те, что она видела в далеком детстве в саду Чису.

Аён присела и почувствовала, как лианы касаются ее тела и рук. Наклонившись к земле, она услышала шелест травы и вдохнула ее запах. В ночном сумраке, опускавшемся на холм, чувствовалось что-то до боли знакомое.

Перед глазами появлялись картины былых лет. Садится солнце, в окнах одна за другой загораются желтые лампы. Огромные листья растений, напоминающие зонтики. И синие частицы пыли, витающие в воздухе. Это не край света и не край земли. Это всего лишь лес. Но когда опускается мрак, внутри стеклянных стен оранжереи блуждают дорогие сердцу воспоминания.

Послесловие автора

Когда я только задумывала «Оранжерею на краю света», я пыталась представить, какой в итоге получится эта книга. Для того чтобы мои идеи превратились в полноценный роман, мне хотелось найти какой-то живой организм, способный медленно, но верно заполонить не только книгу, но и всю планету. Я думала о бактериях, вирусах, грибах, плесени и даже насекомых. Но все они не вписывались в главную концепцию романа. И вскоре я поняла, что единственным подходящим живым организмом могут стать растения.

Как-то раз мы с папой сидели в кафе, похожем на оранжерею. Я расспрашивала его о цветах и растениях – какие они, как растут, как размножаются, чем отличаются травяные от древесных; спрашивала про однолетние и многолетние, о влиянии среды обитания, о том, как виды приспосабливаются к изменениям климата. Я ничего не знала о них, но мне хотелось получить точный ответ на один вопрос: существует ли в реальности растение, которому я посвящу свой роман? И в тот момент мой папа, который многие годы посвятил садоводству, сказал: «Мир флоры уникален». Он стал рассказывать мне о разных диковинных растениях, произрастающих на нашей планете. Заглянув в этот необыкновенный мир, я поняла: растения чрезвычайно многообразны, а наша планета удивительна.

В оранжереях меня привлекает их противоречивость. Это место, где встречаются человек и природа. В ограниченном пространстве оранжереи растения рассказывают нам о жизни в далеких краях. Работая над романом, я размышляла о нашей планете, которую мы изменили до неузнаваемости и где нам предстоит строить наше будущее, о людях, которые не боятся менять этот мир и не отказываются от своих убеждений. Думаю, что моя книга именно об этом.

Ким Чхоёп