— Книги… — обвел я взором комнату, заваленную самой разнообразно литературой.

От детских сказок, до трактатов по квантовой физики. От учебника русского за первый класс, до тригонометрии за десятый. Не говоря уже о философских выкладках, по типу «смысла бытия».

— И одиночество. — закончил, сведя взор на мальчугане, ведь в этих апартаментах на сотню с лишним квадратов, кроме моего братца никого и не водится.

Никогда. Ни обслуги, ни охраны, никого… полная изоляция! И даже телевизора нет — я как-то забыл его для Ваньки прикупить. А сейчас уже некогда.

— Ну почему-же одиночество? У меня есть ты!

— Врххрхъфвр! — вздохнул я, задрав голову к потолку — Я бываю тут раз полгода!

— Но бываешь ведь!

— На полдня!

— Целых полдня вместе!

— Брат! Ваня… ну…

— Все нормально. — улыбнулся он, увидев, что часы на моей руке, что заменяют мне пейджер и временно исполняют роль средства связи, засветились, и я уставился на их «циферблат» — Тебе уже пора идти.

— Эх… — вздохнул я вновь — Не скучай… я скоро вернусь!

Вот только вернутся удалось лишь через год, когда бывший Казахстан, уже по-настоящему стал частью России. Когда я потерял в этих степях немало хороших ребят. И когда обзавелся свежими дырочками.

Глава 17 — Четыре гостя

Разруха… пустые «бойницы» вместо окон, вырванные с косяками двери, и полуразрушенные здания. И дело вовсе не в сражениях! Тут вообще боёв не проходило… просто — бедность и обреченность. Что люди перебираются в землянки из своих, когда-то роскошных, квартир, а мебель, двери и окна, пускают на дрова. Ведь иных дров тут нет! Лишь степь, песок да глина.

И я теперь действительно убедился, что в этой местности, пастух, живущий со стадом, самый богатый человек Казахстана! У него всегда есть из чего слепить кизяк! А значит — и дом построить, и печку протопить, согревшись холодными ночами.

Так или иначе, мясо, шкуры прочее. Полная свобода перемещений в бескрайних просторах, да и вообще! — взглянул я вновь на то, что осталось от когда-то процветающего города — лагерь шатров в стороне от него, и руины пятиэтажек — пастух, по крайней мере, и не знал никогда другой жизни.

— Нам тут и десяти лет не хватит, что бы все восстановить. — вздохнул я уныло, глядя на все это — Как там дела на Байконуре? — обернулся я к стоящему рядом связисту.

— Как на фото. — усмехнулся он — Стол на месте, остальное разграблено.

— Значит и там работы непочатый край. С другой стороны — улыбнулся я натянуто — там всё равно всё устарело! Будет повод обновить… подъездные пути то в порядке?

— Обследуют.

— А как дела с базой? — перевел я взор на виднеющийся вдали черный дымок.

— После обмена приветствиями, они сдаются.

— Последняя значит… Пусть проследят, чтобы сдавались они исключительно по одному и без оружия!

Связист кивнул и удалился, а я вновь взглянул на «город». Снести, да заново отстроить! Так будет проще! Гораздо проще… хотя с другой стороны — зачем сносить? Пусть пока стоит! Как памятник безумию! А места тут и на сотню городов хватит.

Ну а мне здесь делать больше нечего. Я свою работу выполнил, а там, в центральной части России, меня ждут иные проблемы, которые я там «оставил» практически не тронув. Съехал на более насущную задачу… что в итоге слишком уж затянулось. Я конечно не бил баклуши, да и не ложил болтятского на свои старые заботы, но все же, внимая им мало уделял. А за год компании по зачистки степи, старые проблемы, стали лишь больше.

Но не буду пессимистом! То, что уже решалось — решилось. Государство в кой то веки вспомнило о детях, и детские учреждения буквально захлебнулись в деньгах и опеки. В некоторых случаях, это сделало только хуже! В частности — в сфере образования и досуга. Но в иных, в частности в детской медицине, позволило расцвести буйным цветом.

В чем, большая заслуга нового министра здравоохранения. Он оказался мужиком хватким, не даром до сих пор действующих врач-костоправ, и завернул такую рекультивацию… Что волосы на голове дыбом встают, но вовсе не от ужаса, а от того, как он это провернул?! И особенно не ясно откуда он родил толковых спецов, при такой дыре в системе образования?!

Да, собственно образование сейчас самая бальная тема. Даже начавшая хромать на оби ноги сразу, космическая отрасль, лишившаяся в один миг как космодрома, так и половины спутников на орбите, не в столь плачевном состоянии. Ведь институты то на месте! Люди тоже. Заводы — работают, и даже чертежи не сперли! А значит — «мяско» можно и нарастить! И это не займет много времени.

И мне, как понимаю, так или иначе, придется поучаствовать во всем этом. А значит — тут мне делать нечего. Надо бы проверить финскую границу, дабы убедится, что вздумавшие буром на нас переть финны, уже умудрившиеся высадить десант под Питером, передумали идти на нас войной. Всё-таки, исчезшая с карт в один миг с началом операции столица их государства, сильно отрезвляет. А те, буйны головы, что от такого только сильнее опьянели, отрезвили наши солдаты — они гостей то как бы ждали.

Так что у них там разброд и шатание, граничащее с революцией и гражданской войной. Конечно же крики в нашу сторону, о применении ядерного оружия, в нарушение всех запретов. Участие в международных соревнованиях, кто громче обосрет Россию… но мы вообще-то, ни какое оружие, и не применяли. Не ядерное. Ни какое-либо еще. Это всё эфиоп! Он ушел красиво.

Пробраться в город ему было совсем не сложно — парнишка прошел пешком по дну финского залива. А потом… просто сидел и ждал сигнала. Сигнала, о начали наступления светлой армии на грязных варваров. И получив его… в спокойной обстановки, не торопясь, обратил Хельсинки, в залив Хельсинки. В образовавшийся после его ухода кратер, можно без проблем засунуть какой-нибудь Кипр.

Зато теперь мы знаем,