• Принять новые меры предосторожности в отношении Единого рынка, гарантирующие защиту интересов стран, не входящих в еврозону.

• Отказаться от Страсбурга как места проведения пленарных заседаний Европарламента, заседаний экономического и социального комитета, а также Комитета регионов.

По крайней мере, два первых пункта потребуют внести изменения в договор.

Но еще поразительнее тот факт, что в январе 2014 г. без малого 100 британских парламентариев от Консервативной партии направили Дэвиду Кэмерону письмо, где просили для британского парламента право отменять действие европейских нормативных актов. А это, ни много ни мало, равносильно призыву, чтобы Великобритания вышла из состава Евросоюза, если он не реформируется до такой степени, что станет неузнаваем. В конце концов, согласно принципам, на которых построен сегодняшний Евросоюз, членство в нем прежде всего означает, что государства безоговорочно признают верховенство европейского законодательства. Таким образом, в своих стараниях выговорить для Великобритании новые условия членства в ЕС Дэвид Кэмерон оказывается в незавидном положении между Сциллой и Харибдой.

Желая подчеркнуть, насколько трудно будет Великобритании и другим странам добиться фундаментального реформирования Евросоюза, председатель Европейской комиссии Жозе Мануэль Баррозу в октябре 2013 г. охарактеризовал преследуемую Кэмероном цель вернуть часть компетенций Евросоюза в руки Британии «доктринерской, неблагоразумной» и «обреченной на провал». Далее Баррозу подчеркнул, что реформа ЕС может быть осуществлена единственно посредством последовательного пересмотра всего «acquis communautaire», то есть насчитывающих более 150 000 страниц правовых актов ЕС, на пошаговой основе, одного за другим. Только вообразите, каким долгим и мучительным стал бы этот процесс, учитывая, что разные страны-члены непременно заведут изнурительные споры по каждому пункту.

Мало того, какой бы поддержкой со стороны Нидерландов и других северных стран-членов ни удалось заручиться Кэмерону, ему в любом случае придется противостоять мощному сопротивлению со стороны Франции. А это страна с сильнейшими историческими традициями интервенционизма и протекционизма, которые восходят еще к XVII в., к временам Кольбера. Думается, именно в предвидении, что Великобритания заручится существенной поддержкой со стороны ряда стран, тоже желающих пересмотра договоров ЕС, Баррозу заявил, что другие европейские лидеры обязательно наложат вето на подобные предложения Великобритании.[32]

Как бы ни противилось общественное мнение Европы дальнейшей интеграции, маловероятно, чтобы это произвело какое бы то ни было впечатление на европейские элиты, от которых зависит выбор политического курса. Они всегда играли роль движущей силы интеграционного проекта и в прошлом никогда не выказывали особого почтения к общественному мнению.

Выше я отмечал, что страх перед общим противником, Россией, мог бы сплотить Европу, но если это и случится, то, скорее всего, даст толчок к дальнейшей интеграции, а никак не к реформированию Евросоюза. И тогда уход из ЕС как минимум одной ключевой страны, а именно Великобритании, практически гарантирован.

Как ни странно, целый ряд тяжелейших просчетов и упущений Евросоюз совершил именно во внешнеполитической и оборонной сферах. Возможно, свою роль сыграла уверенность Европы, что НАТО обеспечивает ей надежный оборонительный «зонтик». (О НАТО пойдет речь в главе 9.) Заслуживает упоминания и тот факт, что в прошлом Россия показала себя большим докой по части выстраивания двусторонних сделок и взаимоотношений с отдельными странами – членами ЕС. И у нее еще не раз возникнет соблазн прибегнуть к подобной методе. Не совсем очевидно, что, если Россия пустит в ход имеющиеся в ее распоряжении рычаги (например, в том, что касается снабжения энергоносителями), странам – членам Евросоюза хватит сил противостоять ей единым фронтом. Во всяком случае, у них это не особенно-то и получилось в 2014 г.

Напряженность вокруг присоединения Крыма уместно принять в расчет при изучении перспективы реформ в ЕС еще и вот в каком плане: это приглашает к сравнению с реформами в России, точнее, в Советском Союзе. Известно, что СССР развалился. Можно ли было избежать этого в случае, если бы он был радикально реформирован?

Конечно, генеральный секретарь Горбачев пытался сделать это при помощи политики гласности и перестройки, но потерпел поражение, и тому имелись веские причины.

Прежде всего, у Советского Союза существовала территориальная проблема – наследие Российской империи, территория которой превратилась в территорию СССР. Стоило хоть ненамного открутить гайки и допустить хотя бы некоторую свободу и самоопределение, и столь долго подавлявшиеся националистические чувства наверняка дали бы всплеск, что непременно повлекло бы за собой откол обширных территорий и возврат к исконным историческим границам России в виде обстриженной по краям территории Советского Союза. Так оно и случилось. (Нечто подобное могло бы стать одним из пунктов в нынешних дебатах о Евросоюзе. Возможно, однако, что Великобритания и еще одна-две непокорные страны могли бы выйти из ЕС, но основное его ядро сохранилось бы в неприкосновенности.)

Коротко говоря, Советский Союз никак не мог быть реформирован в либеральное демократическое государство. Подозреваю, что точно так же и Евросоюз не подлежит радикальной реформе, которая превратила бы его в силу, действующую во благо всей Европы, и побудила бы граждан воспринимать ЕС как важную составляющую своей идентичности, а не как обузу и тяжкий крест.

Таким образом, хотя вполне представимо, что Евросоюз по доброй воле подверг бы себя фундаментальным реформам, на этом пути его несомненно поджидают огромные трудности. Как подсказывает прошлое Евросоюза, проблема имеет очень глубокие корни. По существу, Евросоюзу пришлось бы переродить самого себя и преобразоваться в нечто совсем иное, чем он по самой своей природе не является, чем никогда не был и не намеревался становиться. В частности, ренационализация Европы обернулась бы для европейских элит такой крупной сдачей позиций и унижением, что они едва ли добровольно пойдут на подобный шаг. Более вероятно, что к реформам Евросоюз будет принужден давлением обстоятельств, скажем, повсеместной напряженностью из-за массовой миграции в результате перехода еврозоны к полному фискальному и политическому союзу, упразднения евро или решения одной из стран-членов выйти из состава ЕС. Эти возможные варианты событий станут предметом следующей главы.

Нельзя создать федерацию ради того, чтобы спасти валюту. Деньги должны быть на службе у политической структуры, а не наоборот.

Франсуа Эйсбур, профессор, 2013 г.

В предыдущей главе я констатировал, что в Евросоюзе повсеместно ощущается нужда в неотложных реформах, однако на пути реформ имеются крупные препятствия. В то же время ряд ключевых вопросов настоятельно просятся на повестку ЕС, и это вопросы настолько сущностные, что они тем или иным образом непременно вызовут фундаментальные перемены в Евросоюзе – либо потому, что вынудят ЕС пойти на радикальные перемены, либо потому, что послужат катализаторами его развала.