— Зачем тебе? Пожалуйста, его имя Максим Михайлович Васильев, если тебе это интересно.

Значит, не Паскевич, это было бы уж слишком. Я поднялась с кровати и зашла в ванную комнату. Душевая кабина, два полотенца. Интересно, я нужна еще сегодня Хелене? В принципе, я легко могла бы остаться здесь на ночь, ширины кровати хватило бы для двух влюбленных пар.

Я сполоснула только руки мылом с запахом морошки, а душ решила не принимать — не хотелось смывать запах Давида. Уже на следующей неделе я стану свободной женщиной и легко могу отправиться куда угодно — в Испанию спасать иберийскую рысь или разоблачать международных преступников, втершихся в ряды Интерпола.

Когда я вернулась, Давид уже сидел на диване. Он по-прежнему был не одет, рядом лежали два махровых халата.

— Надень, если замерзла. Какие у тебя планы?

— В восемь часов мне нужно встретиться с боссом.

— Ну да, конечно, с Хеленой Лехмусвуо. Я нашел ее имя на страницах парламентского справочника. — Давид взглянул на меня, но я не поняла, что означал этот взгляд. — Кто же ты на самом деле, Хилья Канерва Илвескеро?

— Я тебе уже рассказывала. Дочь убийцы, тоже готовая убить за деньги. У Хелены я работаю лишь временно. Да и я ведь не знаю, кто ты на самом деле. Хотя какая разница… Важно лишь то, что мы сейчас здесь и вместе.

Я прижалась к Давиду и медленно провела губами по его плечу. Я хотела еще. Но тут у него зазвонил телефон. Я надеялась, что он не ответит, но он взял мобильник со стола, однако продолжал крепко прижимать меня к себе, словно боясь, что я выскользну из его объятий. Я мельком взглянула на дисплей, но там высветился лишь номер, к тому же я не успела разглядеть код страны.

— Stahl. In Helsinki.[13]— На этот раз разговор шел по-английски и касался автомобилей.

Насколько я поняла, Давид собрался покупать себе «ягуар». Или это был какой-то тайный язык, принятый среди детективов Интерпола? На мгновение он показался мне эдаким Джеймсом Бондом, но я-то прекрасно знала, что жизнь настоящего агента вовсе не так романтична, хотя и на самом деле очень опасна. Блондинка в номере в моем лице также прекрасно дополняла картину. Не хватало только мартини. Как говорится, «встряхнуть, но не перемешивать!». Пока он разговаривал, я заглянула в мини-бар, надеясь найти подходящий напиток, но там не было даже джина, не говоря уж о вермуте. Я открыла бутылку минералки и сделала большой глоток прямо из горлышка. Слегка отодвинула штору и выглянула на улицу — окна выходили на Калеваланкату.

— Жарко? — Давид наконец-то закончил разговор. — Звонил мой агент из Амстердама.

— Покупаешь машину?

Он кивнул.

— «Ягуар»?

— Да.

— Красный? — Только сказав это, я сообразила, что вряд ли Давид знает популярную финскую песенку, которая начинается словами: «Кто это ездит на красном „ягуаре“?»

— Нет, черный.

Он подошел и обнял меня сзади, и я почувствовала, что он готов повторить. Какая разница, кто он и кто я? Имело значение только то, что происходило в этой комнате за зашторенными окнами, только то, что чувствовал каждый из нас, прикасаясь друг к другу. И я снова совершила все те ошибки, от которых нас предостерегал Майк Вирту.

Разумеется, я не стала звонить Хелене и просить ее дать мне на ночь выходной. Незадолго до восьми я покинула гостиницу; гораздо приятнее тому, кто уходит, чем тому, кто остается в опустевшем номере, глядя на кровать со следами тела и запаха того, кого здесь больше нет. Я все-таки решила дать Давиду номер своего телефона. На следующее утро он снова уезжал в Испанию, но ненадолго. Я думаю, чиновники биржи труда не особо возражали бы, если бы еще одна безработная уехала из страны вслед за любовником. Да и к тому же если у него есть деньги на «ягуар», то прокормить свою подружку для него не составит большого труда.

В конце недели предвыборная суета начала и мне действовать на нервы. К тому же Хелена попросила отправиться с ней на книжную ярмарку, где она должна была участвовать в нескольких публичных дискуссиях. В Нью-Йорке я привыкла к массе народа на улицах и в метро и научилась следовать ритму толпы. Но такого столпотворения, как на ярмарке, я не видела давно. Как и подобает профессиональному охраннику, я проводила Хелену до трибуны и осталась ждать позади. Да, ничего не скажешь, Хелена — великолепный оратор, и после выступления ее долго не отпускали, подходили пожать руку или взять автограф. Многие хотели с ней сфотографироваться, и она охотно позировала с разными людьми. Надо бы посоветовать ей быть осторожнее: у любого из тех, кто с улыбкой приближался к ней, мог быть в кармане нож, ведь посетителей книжной ярмарки не заставляли проходить через ворота металлоискателя. А личный обыск каждого желающего запечатлеться с популярным политиком я, разумеется, провести не могла.

Перед выборами Хелена решила заночевать в Хельсинки. Я проводила ее до квартиры и, убедившись, что ее соседки тоже дома, отправилась к себе. С каким же удовольствием я наконец сняла туфли на высоких каблуках и облачилась в тренировочные брюки и тапочки! Дома никого не было, я отдыхала, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Отправила Давиду нежное сообщение и решила немного изучить карту, которую скопировала из пришедшего Хелене письма. На листе под картой стояли какие-то цифры. Что бы они могли значить?

На всякий случай я при помощи Интернета убедилась, что на карте изображен тот самый участок земли, которым жаждали завладеть Анита и Паскевич. Хитрая Хелена! Она знала про дела Аниты гораздо больше, чем рассказывала. Ну почему она мне не доверяла?

Я еще раз посмотрела на цифры. 13 91 11 77 63 46. Не похоже на номер телефона или дни рождения. А ведь полтора месяца назад я долго ломала голову, пытаясь подобрать код к сейфу Аниты — комбинацию из шести сочетаний цифр.

Сам сейф лежал в том же ящике комода под замком, где я хранила оружие и патроны. Но какая связь может быть между сейфом и этим письмом? Однако я все-таки решила попробовать. Достала сейф и, сдерживая нетерпение, принялась набирать цифры. Пальцы дрожали, и, чтобы не сбиться, я нажимала на кнопки медленно и аккуратно.

И стоило мне набрать последнюю цифру, как внутри что-то щелкнуло. Я не могла поверить глазам — сейф открылся.

Неужели сработало? С трудом сдерживая нетерпение и дрожь в руках, я вытащила из сейфа бумаги. Два конверта. На одном надпись — «Анита Нуутинен. Последняя воля». Вскрыла конверт, прочла. Никаких неожиданностей: свое состояние Анита завещала Сесилии. Помимо этого, она жертвовала значительные суммы Красному Кресту Финляндии, Женскому банку и Благотворительному фонду Моники в Мозамбике. Никого больше в своем завещании она не упоминала. Документ датировался ноябрем прошлого года, когда я еще состояла у нее на службе.

Второй конверт был существенно толще. Я задумчиво покрутила его в руках. Заклеенный, без каких-либо надписей. Имею ли я право открыть его? Но с другой стороны, ведь Анита вполне осознанно оставила сейф мне, наверное, чтобы я могла продолжать игру тогда, когда она сама уже не сможет. Ни Сесилия, ни ее официальный представитель не просили меня вернуть сейф, они просто не знали о его существовании. Значит, я все делаю правильно.